Не успеть поймать пинцетом обильно кровящий сосуд в глубине рубленной раны, не успеть прошить и обвязать его. Не успеть спасти вот этого парня, шея которого разворочена обсидиановым наконечником копья. Не успеть, как врач.
И он спешил, скупо накладывая только жизненно необходимые швы - остальное потом, остальное - косметика. От торопил Гудилу, который слишком медленно, осторожно или недостаточно туго бинтовал поражённые конечности. Торопил Младу, которая не успевала мыть и обеззараживать использованные скальпели, зажимы и пинцеты, а просто обдавала их кипятком. Подгонял Любамира, Милана и Варгаса, чтобы быстрее поднимали и снимали со стола раненых.
Орал на всех, материл, срывая голос, пока его крик не перекрыл истошный бабий визг.
**
Пленение
Глава восемнадцатая
Млада, искавшая в телеге очередную плетёнку с отварами и настоями, увидела атакующих индейцев раньше всех. Её пронзительный визг сработал лучше любой сирены, потому что включился сразу и на максимальную громкость, без разгона.
Травматолога Безрукова тревога заставила вздрогнуть. Он как раз закончил шить и наблюдал за обработкой рубленой раны плеча в исполнении Гудилы.
- Заканчивай в темпе, - крикнул ему Мишка и выглянул из палатки.
Индейцы?
Да.
Почти голые, разрисованные цветными узорами, краснокожие двигались к госпиталю плотной толпой, как лемминги в фильме «Нешнл джиографик». Совершенно непохожие на бодибилдеров. Тонконогие и тонкорукие, но высокие. С короткими копьями наперевес и дубинками, они бежали молча, вразнобой, сминая траву, вбивая её в мягкую земля и этим создавая странный шум. Словно стадо копытных неслось на расположение госпиталя.
«У меня же забрали охрану! – с ужасом вспомнил Мишка. – Только мои остались! А эти нацики всех раненых перережут!»
Обернувшись к палатке, он крикнул:
- Гудила, Млада, бегите к дружине! И раненых уводите!
- Вы бы тоже шли, хозяин, - пробасил Любамир.
- Ага, чтобы их всех поубивали? – возразил отчего-то хриплым голосом Мишка.
Он прекрасно понял, что умрёт сейчас, через пару минут или чуть позже. Выстоять вчетвером против такой оравы? Невозможно. А вот задержать, связать боем, как выражался отец, рассказывая о местной войне, которая выпала на его долю – это можно. И нужно.
Страх, обычный спутник Безрукова, с которым тот всю прошлую жизнь боролся с переменным успехом, сейчас даже не проявился. Да Мишка о нем и не думал. Толку-то бояться, когда ты уже умер. Зато не обосрался, не обоссался, не сбежал, а поступил, как мужчина. Такая мысль, ничуть не горделивая, а спокойная, отчасти философская, какая и подобает фаталисту – да, промелькнула. И подсказала одно предварительное действие.
Врач Безруков расстегнул джинсы, выпростал наружу мужской причиндал, помочился, встряхнул, убрал, застегнул молнию. Показал всем, и себе, в основном - а мне похрен, типа. Поглядел направо, налево, убеждаясь, что его немногочисленное воинство стоит в полной готовности.
- Спасибо вам, мужики. Простите, что на погибель вас нанял, но кто знал?
И пожал каждому руку. На прощание. Варгасу, Милану и Любамиру. Те молча приняли рукопожатия, кивнули и приготовились встретить индейцев. Теперь, когда до них осталось метров двадцать, Мишка разглядел врагов. Вблизи они оказались не такими высокими.
Масштаб и разница в габаритах обманули глаз Безрукова. По сравнению с широкоплечими, коренастыми, как Любамир, славянами - эти узкоплечие, тонкорукие и тонконогие малорослики вряд ли превышали Мишкино плечо. Правда, человек пять-шесть торчали над основной массой, как недозабитые гвозди. Наверное, командиры, раз бежали не в первых рядах.
Дальше началось рубилово. Их четвёрка сперва стояла в линию, чтобы гарантировано не зацепить собрата, а потом Милан и Варгас чуток отступили, создав квадрат. Безруков это ещё заметил, но дальше ни о чём не думал, тупо рубил набегающих, отмахивался щитом, когда копьё норовило ударить в голову и шею. Как на тренировке, когда повторяешь упражнение в десятке подходов, и раза с третьего у тебя из головы вылетают любые мысли, а в пустоте болтается слежение за чистотой движений и подсчёт.
Краснокожие замахивались дубинками, часто попадали по клинку, сбивая его с намеченной траектории. Тогда вместо шеи, плеча или предплечья лезвие разрубало грудную клетку, живот очередного врага. Несколько ударов принять на щит не удалось, они прилетели в кирасу, согнули наплечник. Брошенное издалека копьё ударило в шлем, отчего мир дрогнул, потерял равновесие, а голова слегка закружилась.