- Что?
Лекарь поднёс плошку к губам, обозначил её наклон, типа, надо выпить, и опять протянул Мишке.
- Нетушки, - заподозрил тот неладное, отодвинул посудину, добавил кинематографическую классику, - отведай!
Краснокожий понял, сделал глоток, улыбнулся. Подал плошку. Мишка принял. Понюхал - пахнет травами. Лизнул - сладко.
Как бы ни ругали телевидение и телевизор, как ни обзывали «зомбоящиком», а через него в головы людей вбивается огромный массив информации. Да, в одно ухо влетает, в другое вылетает, но кое-что задерживается. Порой полезное. Как в Мишкином случае. Смутно помнилось ему, что перед принесением в жертву, те самые ацтеки-майя, как и египетские жрецы, опаивали своих «пациентов».
И несложные силлогизмы возникли у врача Безрукова, один за другим:
- барабанный бой и толпы краснокожих, увиденное через дверную щелку – явный признак народного гуляния;
- для народных гуляний характерны зрелищные мероприятия, концерты, спортивные состязания, публичные казни;
Значит, такие мероприятия сегодня состоятся.
- Мишка убил индейского аристократа с золотым ожерельем;
- Мишку пленили и приволокли сюда живым не просто так;
Значит, ему предстоит принять участие в зрелищном мероприятии.
- Мишка не спортсмен, не артист, а виновник смерти именитого индейца;
- в Мишкином мире краснокожие пытали белых пленников публично, на глазах скво и детей;
Значит, пыток на жертвенном алтаре ему не избежать.
Но жертва может сдохнуть от болевого шока раньше времени. Жрецы не дураки, у них опыт большой, многовековой. И перед пытками непременно дадут жертве наркотики типа опиума, белены, дурмана, грибочков. Чтобы боль приглушить, сознание частично отключить. Удобно, ведь жертва толком сопротивляться не сможет, будет послушно идти куда ведут, сама на алтарь ляжет, воротничок послушно расстегнёт, шею под топор подставит!
Мишка чуть не закричал от ужаса, мгновенно и живо припомнив видеозапись казни солдат, найденную у боевиков, и дней пять гулявшую по госпиталю. Нет, покорной жертвой он не станет! И пить сегодня он ничего не будет! Жажда? Сухость во рту?
- Перетерплю!
Врач Безруков сделал выбор. Наилучший из возможных.
Ясно же - в плошке наркота. Зачем индейцам излечивать Мишку полностью? Чуть облегчили состояние мазью на плечах, и хватит. Сегодня для него, пленника, всё закончится. Потому и кормить не стали и поить. Иначе бросили бы кусок лепёшки, как в начале пути, да немного воды в тыквенной бутылке. Затхлой, вонючей, но заваривать чай – это перебор.
Дурманить себя Мишка не станет. Голова нужна трезвая, тело – послушное. Чтобы не упустить шанс вырваться, если… Нет, не если, а когда тот подвернётся. А коль вместо птицы удачи прилетит «обломинго» - лучше сдохнуть от болевого шока. Он не жертвенный баран, чтобы смирно лежать.
Врач Безруков усмехнулся, опять вспомнив дурацкие переживания: «Ах-ах! Я нарушил клятву Гиппократа! Ах-ах, я навредил, я погубил!» Да уж, в первые дни, в попаданческом шоке, он жестоко корил себя. Хотя действовал правильно, на инстинктах, как дикое животное. И выжил, уцелел, пусть и трусил неимоверно. Зато первый настоящий бой, принятый Мишкой на подступах к госпиталю, выжег страх и предрассудки. Как огонь – напластования старой краски.
Конечно, повторять за Денисом Давыдовым: «Я люблю кровавый бой», Михаил Андреевич Безруков не стал бы. Но с либерасто-толерастом, майором Виктором Яковенко, он бы сегодня потолковал иначе. Аргументировано объяснил бы, что в этом мире категория «людей» - не для всех! Враг, будь он красным, черным, хоть белым – он ВРАГ, и точка. Бросил оружие, сдался? Тогда человеческое отношение допустимо.
Мелькнули в голове Мишки такие многоплановые соображения плотным клубком, а не растянутой на час философской лекцией. Озарили череп изнутри молниевой вспышкой, и умчались в память. Животные инстинкты и рефлексы рукопашника сработали ещё быстрее – индёйский лекарь получил лёгкий удар в горло. Засипел, с трудом втягивая воздух, попутно проглотил и зелье из плошки. Закашлялся. Ничего не ответил на Мишкин вопрос:
- Жить хочешь?
Пришлось ударить в голову по методу Любамира – резко, тычком, отправляя в продолжительное забытьё. Аккуратно уложив вялое тельце на пол, Мишка вернулся к тому же месту, где очухался сам. Лёг на живот, сбросив и перевернув плошку с вонючей мазью. Расслабился, представил себя одурманеным, вялым, даже расфокусировал зрение для полной достоверности. И неожиданно задремал.