Кочеванова Ирина первый раз увидела в райкоме. От него исходила такая захватывающая и привлекающая к себе энергия, что ей невольно захотелось побыть подольше с ним. Особенно поразили Ирину его голубовато-серые, искрящиеся смешинками глаза и удивительно белые зубы, такие ровные, что на них без конца хотелось смотреть.
Кирилл не замечал ее взглядов, он относился к ней почти так же, как к парням, разве только с меньшей серьезностью. Выслушивая ее стремительную скороговорку о делах на аэродроме, он неожиданно прерывал ее:
— Стоп, пулемет! Отпустить гашетку. Ирочка, нельзя ли короткими очередями?
А когда она заканчивала докладывать, качал головой и, сверкнув зубами, говорил:
— Ну и болтушка!
Он не знал, что девушка умышленно затягивает разговоры.
Став самостоятельной, Ирина рассталась с бабкой Машей и Торопыгой из-за Калерии Венедиктовны, — она переехала жить во вновь построенный дом. Ей дали комнату на мансарде, в окне которой виднелись лишь крыши да фабричные трубы.
Дом походил на букву «П» — два длинных корпуса были соединены в одном конце коротким. Из окна своей комнаты Ирина могла рассмотреть, что делается в окнах другой части дома, так как дворик был узким.
Однажды в одном из окон, тоже выходивших на крышу, Ирина увидела ноги, колыхавшиеся в воздухе. Кто-то там на мансарде ходил на руках и занимался гимнастикой. Лица ей не удалось разглядеть.
«Акробат, видно, живет», — решила она.
И только летом Ирина опознала парня, который жил против нее. В воскресенье он разостлал на крыше тюфячок, улегся и стал загорать. Это был Кирилл Кочеванов. Ирина обрадовалась, ей хотелось крикнуть ему: «Ты тут от труб закоптишься, поедем лучше на взморье!» Но она не решилась. «Еще покажется, что я навязываюсь. Пусть лучше не знает, что я — его соседка, так интересней».
И вот теперь в спортивном лагере ей было тоскливо без Кирилла и ничего не хотелось делать.
«Неужели я всерьез? — размышляла она. — Нет, чепуха, просто привыкла. А он, противный, не мог сказать, поехали бы вместе. Ну что мне тут одной? Друзей особых не предвидится. Ян? Какой он друг?..»
Ирине не нравились такие развязные и самоуверенные парни, как Ширвис. Яну не хватало простоты, чувства справедливости и обычной человеческой доброты. Он всегда стремился оригинальничать: удивлять неожиданными словами и поступками, ни с кем при этом не считаясь.
«Нет, — мотнула девушка головой, — не подойдет».
Ирине вдруг почудилось, что за ней кто-то наблюдает. Повинуясь безотчетному чувству, она обернулась и увидела Кирилла, стоявшего на дорожке с чемоданом.
«Не убежал, вернулся!» — обрадовалась она и крикнула:
— Кирилл, что же ты? Скорей переодевайся, я жду!
— Меня ли? — спросил он.
— Тебя, и очень. Только не воображай, пожалуйста. Просто мне скучно одной бегать к озеру.
Глава шестая
Утром, когда Кирилл с Ириной готовились к кроссу, к ним неожиданно подошла Зося Кальварская и спросила:
— Вы ничего не имеете против, если я побегу рядом? Только по лесу…
— А вы нам не помешаете, — сказала Ирина. — Мы не та пара, в которой третий лишний.
— Вы так уверены в себе? — не могла не съязвить Кальварская.
— Нет. Просто я не привыкла, как некоторые, всюду заводить поклонников, меня больше устраивают товарищи.
Кальварская смолчала. Не в ее интересах было ссориться с Ириной.
Вчера вечером Гарибан, как обычно, позвал ее к себе в кабинет, закрыл дверь и сказал:
— В течение нескольких лет я стараюсь вывести тебя в первый десяток лучших бегунов. Добивался этого не только твоими талантами, но и разными тактическими ухищрениями. Иногда не очень благовидными. Пока мне удавалось обезвреживать опасных конкуренток в черте нашего города и создать тебе славу непобедимой. Но вот вновь всплыла Большинцова. На прикидке она показала лучшее время в сезоне. Может произойти то же, что было три года назад.
— Зачем же вы ее вызвали и сами тренируете? — не могла понять Зося.
— Видишь ли, лучше руководить ею самому, чем отдавать в чужие руки. Я, конечно, сделал вид, что ее время посредственное, и посоветовал пробовать себя на прыжках в длину и в спринте, но…
Видя, что Зося хочет его перебить, Евгений Рудольфович поднял палец и жестким тоном добавил:
— Но если я увижу, что ты проигрываешь на соревнованиях, то выпущу ее — никому не известную. Иначе буду глупцом, не использующим резервов для потрясения противников. Так что советую тебе от враждебных отношений перейти к приятельским.