Николай Александрович Рубакин
Когда, как и почему появилась собственность
Разные блага природы начали расходиться по рукам еще в звериные времена. Всякая собака, грызущая кость, считает ее своею собственной. Всякое животное, всякий хищный зверь отличает свою нору от чужой. Последняя векша считает своим собственным тот запас орехов, который она сама собрала.
Значит, и животные иногда имеют как будто бы понятие „своем“ и „чужом“. Но на чем-же держатся, у них эти понятия? На неотложной нужде. На неудовлетворенной потребности. Животные считают своим только то, что им крайне необходимо для поддержания их жизни, и то, что они сами добыли или отыскали, и на отыскивание и добывание чего потратили время и труд. Все же остальные блага природы им и в голову не приходит считать своими. И даже того больше: лев считает кусок мяса своим только до тех пор, пока хочет есть. А насытился лев, — и бросил весь избыток добычи, и им может пользоваться всякий желающий.
Подобно этому живут и дикари. Так, например, живут многие индейцы Южной Америки. О них рассказывают: „они считают еду своею собственностью лишь в то время, пока они голодны“. На языках многих племен нет даже такого слова „собственность“. То, что такому дикарю понадобится, — то он и считает своим и берет без всяких рассуждений. Чем дикарь пользуется, то и считает своею собственностью. Один путешественник рассказывает об индейцах Южной Америки: когда этим индейцам захочется поесть, они идут в первый попавшийся сад или огород или даже дом, да и берут там еду, какая встретится. Берут у своих родичей, берут и у англичан-колонистов. Те думают, что дикари воры и грабители. А дикари вовсе не крадут. Они только не понимают, как и это может голодный человек оставаться без еды, когда она и вот имеется тут-же рядом, и как это может сытый человек отказать в еде голодному.
Так они рассуждают не только о еде, но и о разных других вещах. Рассказывают о некоторых дикарях, что они постоянно делятся всем со всеми. Так, например индейцы в Калифорнии подплывали к одному кораблю и выменивали там рыбу на старые ножи. И при этом бывало так: один индеец только что получил ножик; подходит к нему другой индеец, да и берет этот ножик из его рук себе, а владелец ножика сразу-же отдает его. Или вот, например, американский индеец из племени тегуэльчей убил на охоте оленя. Приволакивает он его к себе в деревню, набрасываются на оленя все дикари, отрезывают от него себе по куску да и растаскивают их по своим хижинам. Тот, кто убил оленя, получает при этом лишь самый лучший кусок. Все остальное — общая собственность: бери из нее кто сколько хочет.
Не считаются собственностью у таких дикарей ни вода, ни земля, ни леса, подобно тому, как свет и тепло. Не считаются собственностью даже запасы пищи. Все это принадлежит всем, всему народу, составляет не личную, а родовую собственность.
Есть такие племена дикарей, у которых род сообща владеет всеми вещами, — не только землею, скотом, и домами, но и разным домашним имуществом. Каждый родич считается собственником любой вещи, принадлежащей роду.
Вот, что рассказывают о полудиких жителях островов Самоа, которые находятся далеко за Японией на Великом Океане. Этим островитянам жилось очень счастливо до тех пор, пока к ним не нагрянули белокожие купцы, проповедники и солдаты. У самоанцев всякое имущество считалось собственностью рода. Каждый родич имел право брать себе все, что нужно, от всякого другого родича. Разумеется, это только в случае необходимости и если у самого ничего нет. Но зато и другие родичи имели право и с ним самим поступать таким же образом. Например, сгорел у какого-нибудь самоанца дом. И, вот погорелец без всякого стеснения идет к какому-нибудь своему родичу и поселяется в его доме да и живет там сколько ему вздумается. Пользуется и жильем, и одеждой, и едой. Хозяева не скажут ему против этого ни слова. Это вызвало бы против них презрение всей деревни, всех других родичей. А таких родичей иной раз несколько сот человек. „Бери что нужно у любого, но и в свою очередь давай всякому“, — вот главное правило их жизни. И при этом никто не в убытке: каждый хоть и отдает, но зато каждый и получает. Разумеется, при таком порядке у самоанцев нет ни богатых, ни бедных. Все больные, все старики, все безработные, все слепые, хромые и неспособные всегда имеют кров, пищу и одежду.
И так живут не одни только самоанцы. Рассказывают о негритосах, жителях филипинских островов: каждый негритос даже обязан пред каждой своей едой несколько раз громко крикнуть. Такой крик означает приглашение к еде. На этот крик может прийти всякий голодный. И не только родич, а даже чужой.