Дядя Гена уже ждал нас, и немедленно подсунул нам свинью – накануне он купил молочного поросёнка, долго пёк его в духовке, но эта хрюшка никак не хотела дожариваться и была, как жевательная резинка. Мы начали праздновать под более лёгкую закуску, и вскоре все втроём дошли до той самой кондиции, когда нам уже не нужно было никакого поросёнка.
Выключив плиту, мы пошли искать жившую где-то неподалёку мою тётку Тамару. На сей раз и она нашлась – мы с Викторычем, продолжив отмечать там этот праздник, лихо зависли у моей тётки на два дня. Билеты на самолёт у нас были где-то число на двадцатое, но я ещё смог поехать в самый центр города, найти агентство Аэрофлота и переделать их на пять дней раньше.
Праздник кончился, и мы, кряхтя, вернулись в гостиницу, сдали номер и поехали к «Главному» железнодорожному вокзалу, чтобы сесть там на толмачёвский автобус, который хоть и ходил через Юго-Западный жилмассив, но специально там не останавливался – этому маршруту отменили там остановку тогда, когда народ из центра города стал ездить на нём до своего микрорайона, не оставляя места желавшим попасть в аэропорт.
На электронном табло информации о вылетах из Толмачёва самой нижней строкой горела надпись «Виктор Цой жив!» Наш самолёт летел через Алма-Ату в Ашхабад и, когда на него началась регистрация, мы в первый раз в жизни попали в самое пекло садистских зверств только что появившейся таможни.
Целая орава мужиков в штатском принялась перетряхивать весь багаж у пассажиров этого рейса. Ещё не существовало бланков таможенных деклараций, не было написано никаких таможенных правил, но эти мужики кричали, что с территории Российской Федерации теперь запрещается вывозить абсолютно всё!
Несколько туркменов откупились толстенными пачками денег, но основной контингент пассажиров состоял из солдат и молодых офицеров, в большинстве своём русских пограничников, лётчиков и ПВОшников, возвращавшихся из отпусков, чтобы и дальше продолжать защищать южные рубежи бывшей великой страны. Многие были с семьями, почти у всех был большой багаж, и у них отбирали любые вещи, просто понравившиеся новоявленным верещагиным. На моих глазах у молоденького прыщавого русского лейтенантика-пограничника тупо отобрали новенький, ещё в заводской упаковке, магнитофон-приставку «Вега МП-122», и бедный пацан плакал у стойки навзрыд…
За державу обидно!!!
Наши с Викторычем полупустые баулы этих сволочей, конечно же, не заинтересовали, и мы очень быстро оказались в накопителе. Самолёт оказался абсолютно новенький – он внутри ещё пах свежей краской. Экипаж уже туркменских авиалиний оказался полностью русским, но минералку они наливали только по полкружечки…
«Ту-154», сев в Алма-Ате, проехался по лётному мимо всех своих «собратьев», добрался до самого здания аэропорта, но, видимо только потом сообразив, что попал куда-то не туда, вернулся обратно, и за хвостами всех остальных таких же «Ту-154» пробрался на предпоследнюю стоянку в их ряду. Автобус к самолёту подали быстро и, в ожидании ночных коммерческих маршрутов, мы со Сторожевым ещё долго обсуждали только что увиденное в Новосибирске…
Конец