Ваг заплакала.
— О, пожалуйста, почто ты такой услужливый! — взвыла она. — Худо уже одно то, что мне надо тебя убить… а тут ещё ты! Это жестоко с твоей стороны!
Здесь замешательство Гаджа возросло настолько, что он усомнился в здравости своего рассудка. В таких случаях в когнитивно-диссонирующую голову приходят лишь два возможных объяснения:
Либо весь мир сошёл с ума, либо…
Либо свидетель этого безумия рехнулся сам. Окончательно и бесповоротно.
Что ни выбери — проиграешь. Тут не захочешь, а обозлишься. И Гадж не стал исключением.
— А терь зырь сюда, леди! — воскликнул он, предостерегающе бренча кандалами. — Об чём трындёж? Аль ты не слыхала о правилах, коим подчиняются тёмные властелины и плоды их чресел? Ты ить дочь лорда Белга, агась?
— Агась. То есть да, — почти прошептала несчастная Ваг.
— И ты знашь те правила, про кои я рёк?
На этот раз Ваг просто кивнула.
— Тады чё тя удержает? Убей мя. Правила грят, ты тако же злонравная, как и красивая. И коль то правда, ты, сталбыть, самая что ни на есть злонравная существо.
Настал черёд Ваг вызвать здравомыслие на свидетельскую скамью, чтобы выяснить, когда оно покинуло своё обиталище.
— Ты… ты говоришь, я злая… то есть, красивая?
— Агась, м'леди, — Гадж разинул рот в восторженной улыбке. — Ты прекраснейшая из девиц, коих я лицезрел, и токмо тем и утешаюся на пороге смерти, шо привелося узрети таковскую-то красоту. А щас дай мене помереть, ибо таковая моя грустная и печальная судьбинушка, шо…
— Заткнись, Гадж, — сказала Ваг и толкнула его в петрушку.
Через какое-то время Гадж сел и вычесал из волос давленую зелень.
— Если вы намерены убить меня таким способом, миледи, имею честь сообщить, что ничего не выйдет. Впрочем, я никоим образом не жалуюсь.
Ваг подскочила и воззрилась на него так, словно на нём проросла редиска.
— Ты умеешь говорить? То есть, ты умеешь говорить так? Я что, разрушила наложенное на тебя заклятие? Обычно хватает поцелуя. Папенька говорит, я вечно переусердствую.
Гадж пожал плечами.
— Так я и говорю. Вот только на рынке труда это не котируется. Вне дворца Вышние эльфы почему-то нанимают только слуг, бегло говорящих по-бампкинширски. О-о-о, ар-р-р, агась! — добавил он для эффекта и потянул себя за вихор в одобренной для холуёв-деревенщин манере.
— Значит, Вышние эльфы — кучка самовлюблённых, жеманных, жестоких кретинов, — мрачно сказала Ваг. — Точь-в-точь Беверель. Эта язва знает, что заботиться о пленниках полагается мне, но разве это помешало е…
Гадж оборвал поток жалоб в адрес Беверель поцелуем.
— Моя милая Ваг, я начинаю догадываться, что забота в твоём понимании не завершается злобным «муа-ха-ха!». Я прав?
Ваг улыбнулась и ответила на поцелуй.
— Конечно. О пленниках заботятся по-другому. Первым делом надо убедиться, что у них есть еда и питьё, что в их узилище не слишком сыро и не слишком душно, что всем тюремным крысам сделана прививка от бешенства и что кандалы не жмут и не… Погоди, сейчас я тебя…
Она произнесла слово силы, и кандалы упали с рук и шеи Гаджа.
— Так-то лучше. — Она подарила ему улыбку. — В общем, именно так забочусь о пленниках я. Беверель надо мной смеётся, но что поделать. Правила есть правила: дочь тёмного властелина обязана быть столь же злонравной, сколь и красивой — а глянь на меня! Однажды я накрасила губы помадой и пнула любимого цербера папеньки, но потом ужасно из-за этого мучилась.
Гадж обнял её.
— К лешему правила. По-моему, ты прекрасна, пусть и ни капельки не злонравна. Прихвостни твоего отца могут поймать меня снова, вновь притащить в темницу и пытать, но отказаться от этих слов не заставят.
— О, больше никаких жутких темниц, драгоценный Гадж. — Ваг чмокнула его в кончик носа. — Я ещё не кончила о тебе заботиться. Остался побег из замка. Не дадим папеньке наложить на тебя лапы. Вообще-то он сущий ягнёнок, когда узнаешь его поближе, — просто не любит людей. Как и эльфов. И троллей. И вообще кого бы то ни было. Только скажи, и я приведу горячую лошадь, что помчится быстрее ветра, вынесу шкатулку бесценных камней, соберу в дорогу завтрак с гарниром из разносолов и дам карту, где начерчен кратчайший путь из королевства папеньки.
Гадж с удовольствием поцеловал её снова. Он начинал к этому привыкать.
— Можно пожелание насчёт завтрака?
— Не надо разносолов?
— Собери еды на двоих.
— Ты… ты хочешь взять меня с собой? — не поверила ушам Ваг. — Никто из тех, кого я освобождала, никогда… — Она сморгнула слёзы. — Беверель всегда твердит, я слишком уродлива, чтобы хоть кто-то…