— Тебе прекрасно известно, что моя детская влюблённость давно уже в прошлом, — возразила Сиф. — А вот если Тор влюбится в смертную, это может привести к плачевным последствиям.
— Кто мы такие, чтобы судить, — Локи с притворным смирением опустил ресницы. — Быть может, промысел Всеотца именно в этом и заключается. Если же тебе досаждает необходимость носить принятые здесь вычурные наряды и укладывать волосы в слишком затейливую причёску, то лучше наберись терпения.
— Локи! — не сдержала она гневного возгласа. — Сейчас не время для твоих шуточек!
— О, леди Сиф, я бы предпочёл думать, что они всегда ко двору.
На этом он поспешил покинуть её, считая, что уже достаточно поупражнялся в остроумии, однако истинная причина заключалась в том, что ему хотелось увидеть мисс Дарси Льюис.
Локи никогда не признался бы себе, что смертной удалось заинтересовать его. Он с готовностью высмеивал брата, пленённого Джейн, и не желал замечать, что её сестра завладела его собственными помыслами. За время, проведённое в изгнании, он повидал стольких женщин, что они давно превратились в одно пёстрое пятно, и ни одной из них не выпало чести вызвать в нём хоть сколь-нибудь приятные чувства.
Он полагал, что Дарси его раздражает точно так же, как и все прочие — а может, даже в большей степени, поскольку она держалась слишком независимо и посмела отказать ему в танце, тогда как он согласился снизойти до неё, чтобы не уронить её достоинства в глазах окружающих. Эта юная леди не постеснялась поставить в неловкое положение его самого и, казалось, совершенно не горела желанием разделить с ним танец, а ведь Локи мнил себя мужчиной, перед которым редкая особа устоит.
Чтобы подогреть своё негодование относительно Дарси, он старался найти в ней как можно больше недостатков. В этом занятии Локи не без оснований прослыл мастером, так как взгляд его отличался безжалостностью к окружающим. Спустившись в зал, где все ужинали, он тут же обратил свой взор в сторону Дарси, предвкушая, как мысленно пройдётся и насчёт её растрепавшейся от ходьбы причёски, и насчёт забрызганного грязью платья, и насчёт манер, далёких от идеала. Вместо этого, забывшись, он залюбовался свежим румянцем на её щеках и её пышной, женственной фигурой. Почувствовав, что за ней наблюдают, Дарси подняла глаза, в которых отражались блики свечей, и слегка склонила голову, отвечая на молчаливое внимание Локи. Он был недоволен тем, что она поймала его с поличным, и тем, что его мысли приобрели нежеланное направление, но гордость не позволила ему отступить. Локи упрямо продолжил разглядывать Дарси, пока она, улыбнувшись, не нарушила затянувшуюся паузу.
— Вы хотели бы что-то у меня спросить?
— Как вы находите Недерфилд? — задал он пустой вопрос, не имевший никакого отношения к его размышлениям. — Всё ли здесь отвечает вашему вкусу?
— Мой вкус непритязателен, — заметила она, — однако и самый взыскательный гость остался бы полностью удовлетворён. Всё, что я вижу здесь, радует глаз.
Локи ничего не сказал на это, зато Тор просиял, а Дарси, слегка скосив глаза в сторону Вольштагга, поглощавшего очередное кушанье, добавила:
— И разнообразие блюд, вне сомнений, поражает воображение.
— Желаете ещё порцию? — тут же спросил Тор, подзывая слугу.
Дарси знала, что вежливым будет отклонить предложение, и не собиралась злоупотреблять гостеприимством мистера Одинсона, памятуя о том, что и так явилась без предупреждения. Однако, встретившись глазами с Локи, который, по её мнению, видел в ней неотёсанную провинциалку, она передумала. Высокомерие этого джентльмена странным образом воздействовало на Дарси, заставляя её вести себя вызывающим образом.
— Вы окажете мне огромную услугу, поскольку я не отказалась бы и от нескольких порций, — сказала она, ничуть не смущаясь. Мистер Одинсон выглядел так, будто пожелание Дарси его только порадовало, Огун упорно хранил молчание, Фандрал усмехнулся в усы, а Вольштагг впервые одарил её заинтересованным взглядом, в котором при желании можно было различить даже толику уважения.
Любопытство, направленное не на вышеперечисленных господ, а на Локи, ей утолить не удалось, потому что именно в этот момент он отвернулся, и выражение его лица ускользнуло от Дарси. Она предположила, что он хочет скрыть презрение, и очень удивилась бы, узнав, что он скрывает несвойственную ему тёплую улыбку, позабавленный этой выходкой.
— Повар Тора — настоящий умелец, — сказал Фандрал, пригубив вина.
Дарси с готовностью закивала, но не удержалась и обронила ещё одну реплику:
— А помимо этого, дело ещё и в моём неуёмном аппетите, который с рождения удивлял моих драгоценных родителей и послужил причиной колоссальных трат, потребовавшихся почти сразу с момента моего появления на свет.
Если бы её услышала Джейн, то наверняка бы покраснела и устыдилась, как сама Дарси нередко стыдилась нелепых фраз Лидии или Китти. Болезнь Джейн в этом случае оказалась ей во благо. Впрочем, мистер Одинсон не нашёл в словах Дарси ничего предосудительного и лишь раскатисто расхохотался. Ей же было приятно, что смех звучал искренне, и она уверилась в том, что этот человек, открытый и добродушный, заслужил привязанность Джейн.
— Значит ли это, что основной вашей радостью можно назвать приём пищи? — с очевидной иронией спросил Локи, о котором она успела на миг позабыть.
— Отнюдь, — смешливо ответила Дарси. — Не меньшую радость мне приносит продолжительный крепкий сон.
Она ощущала странную вседозволенность, абсолютно неуместную, но отчего-то ставшую возможной именно в окружении этих малознакомых господ, перед которыми стоило бы вести себя настолько благообразно, насколько это было в её силах.
— Удивительно слышать это, — сказал Локи. — У меня сложилось впечатление, что ваше сердце отдано пению и музицированию.
Тут Дарси всё же смутилась, поскольку сказанное им живо напомнило ей недавний вечер, где её выступление привлекло его внимание, и где наверняка он вынес нелестное суждение о её талантах.
— Человеческое сердце имеет противоречивую природу. Оно может стремиться к возвышенному и, встречаясь с высоким искусством, трепещет в благоговении, но раз за разом низменные потребности возвращают его с небес на землю.
Локи промолчал, и Дарси, посмеиваясь про себя, решила, что теперь уж точно зарекомендовала себя совершеннейшей невеждой.
— Я ничего не смыслю в философских беседах, — вдруг заявил Вольштагг. — А посему требую смены блюд.
— Чтобы получить возможность проявить себя в том, в чём ты хорош? — с весёлой улыбкой спросил его Фандрал.
Дарси, наблюдая, как они подшучивают друг над другом, удивлялась тому, какая пропасть лежит между Тором Одинсоном и его друзьями, с одной стороны, и его братом — с другой. Манеры Тора отличались непосредственностью и дружелюбием, и ни он, ни сопровождающие его джентльмены ни разу не дали ей понять, что её компания им неугодна. Локи же, заносчивый и надменный, не делал ни шага в простоте, и его привычка смотреть на всех свысока не оставляла ему шанса на расположение Дарси. Она понимала, что он его и не ищет, и тешила себя мыслью, что её пребывание в Недерфилде действует ему на нервы.
Сам же Локи с каждой минутой всё отчётливее убеждался, что его план — выискать в Дарси как можно больше изъянов — не увенчался успехом. Напротив, она очаровывала его всё сильнее, и попытки присвоить ей нелестные определения потерпели крах. Всё в ней было приятно глазу, и её красота поймала Локи в ловушку: не самая броская и не самая утончённая, она раскрывалась постепенно. Чем дольше Локи рассматривал Дарси, тем сложнее ему было отвести взгляд.
Наконец, раздосадованный этим, он сорвался с места и хотел уже покинуть зал, однако заметил, что из глубины дома за ним следит Сиф.
— Вынюхиваешь и выведываешь? — спросил он с ядовитой насмешкой, приблизившись к ней.
— Переняла твои методы, — ответила она, ничуть не испугавшись того, что обнаружена. — И вижу, что в кои-то веки вы с Тором в чём-то совпали.