Ей послышалась какая-то мелодия — кажется, соло на гитаре. Гитарный рок. Но не разобрать, откуда он доносится. Из здания, покинутого монахинями? Она постояла еще и услышала скрип. Ставни кабинета сестры Маргариты открылись, за ними кто-то стоял. Неизвестный облокотился на подоконник, закурил, тут к нему присоединился другой. Оба в светлых комбинезонах и странных светлых шапочках. Ингрид сообразила, что это маляры, на время перекура они подняли защитные маски на голову. Хатч не терпелось переехать, и она торопила рабочих. Они работали под музыку, а рок выбрали, чтобы прогнать сон.
Она поднялась на второй этаж, подошла к мастерской Норы. Скипидаром несло ничуть не меньше, чем когда в ЦИЖ кипела жизнь. Ингрид не удивилась, обнаружив большое полотно на его привычном месте. Собирается ли Нора его забрать? Вообще-то правильнее было бы посоветовать ей освободиться от воспоминаний о Лу, оставив в прошлом и картину и скорбь.
Все три «Вампиреллас» буквально рвались из рамы. Их страшно бледные лица светились во тьме. Ингрид подошла поближе. Страстная сосредоточенность читалась в напряженных мускулах голых рук Альберты, в ее узловатых пальцах, сжимавших серебристые палочки, даже в ее гриве, которую Нора изобразила сплошными красными мазками. Кармен словно высекли из гранитного блока, лишь ее руки казались живыми, сливаясь с деревом бас-гитары. Она не сводила глаз с Лу. С выпученными глазами, зияющим ртом, напряженной шеей Лу пела. И пение ее походило на крик. Нора изобразила лицо женщины, умирающей от удушья. Инстинктивно Ингрид поднесла руку к своей шее и глубоко вдохнула. Ее прервала вибрация мобильного. Взглянув на дисплей, она убедилась, что звонит звукорежиссер из «Калипсо».
— Ингрид, после твоего номера я тебя повсюду искал!
— Я слишком устала и не хотела задерживаться, Лоран. Извини.
— Если у тебя хватит сил, я бы тебе посоветовал наведаться в «Мора-Мора» — караоке-бар на улице Берри. Ванон Занд — тамошний завсегдатай.
— А кто он?
— Антилец, владелец студии звукозаписи. Он рассказал мне, что готов был подписать с «Вампиреллас» контракт. Между прочим, у него есть копия той болванки, которую ты мне дала.
Ингрид ощутила прилив сил. Тепло поблагодарив Лорана, она вышла из мастерских и побежала ловить такси.
— «Подписать» — слишком громко сказано. Скажем, я был заинтересован.
Ванон Занд оказался высоким, уверенным в себе человеком, облаченным в черный льняной костюм, из-под которого выглядывал воротник и манжеты неброской темной рубашки в тонкую белую полоску и регулярно поблескивали дорогие часы. Три сопровождавшие его фигуристые блондинки не прислушивались к их разговору с Ингрид: вместо этого они внимали двойняшкам с разметавшимися по обнаженным грудям длинными льняными волосами. Девицы задорно, хотя и бездарно исполняли песню Далиды. Сегодня ночью Париж заполонили вкрадчивые блондинки, подумала Ингрид, и Хатч не выбивается из общей картины.
— Лу знала, чего хотела, — продолжал Занд. — Я не пожалел времени и объяснил ей, что она не одна такая. Тысячи талантливых музыкантов мечтают пробиться к вершине. Какая между ними разница? Никто толком этого не знает, но стоит использовать любую возможность. Конечно, вы должны иметь что сказать, но также прислушиваться к советам опытных людей. Готов признать, в записи, которую дала мне Лу, чувствовалась атмосфера.
— Я слышала, что вы сохранили копию?
— Да, для моих партнеров. И посоветовал Лу не держать оригинал в общине, куда мог войти кто угодно. Она отдала ее на хранение надежному другу.
— Брэду?
— Да, не музыканту. А значит, никакого риска, что он воспользуется ее идеями.
— Она приходила одна?
— В первый раз с Кармен и Альбертой. А потом одна. И правильно делала, по-моему.
— Почему?
— Вы ведь слушали их музыку?
— Конечно.
— Значит, вам известно, что Лу была лучшей. В этом все дело.
— Она выбрала не тех партнерш?
— Или завела их не в ту сторону. К тому же Лу хваталась за все подряд. Хотела руководить Центром искусств, открыть в нем кабаре, искать спонсоров, помогла одному журналисту разродиться книгой, способной заинтересовать киношников, и бог знает что еще. Я сказал ей, что музыка требует полнейшей самоотдачи. Ты или музыкант, или менеджер. Приходится выбирать.
Близняшки закончили выступление. В зале послышались вежливые аплодисменты, некоторые мужчины поощрительно засвистели. Одна из подружек Занда задела Ингрид, пробираясь к сцене. Ее духи напоминали самые мускусные испарения в монастырском саду, те, что поднимаются из земли на закате. Оказавшись на сцене, девица провела руками по пышным бедрам, обтянутым черным платьем, прежде чем с выражением запеть «Я пришел сказать тебе, что ухожу». Ингрид послушала ее, она всегда питала слабость к меланхоличному Гинзбургу, а подружка Занда умела и двигаться, и петь. Ей хотелось спросить у него, заходил ли к нему легавый по имени Саша, но она передумала.
— Лу не хотела выбирать?
— Под конец она начала прислушиваться ко мне. Она сознавала, что все началось с любительских выступлений с подругами и уже пора переключаться на другую скорость. В сущности, Кармен и Альберта преданы музыке больше, чем сама Лу. Эти двое и дня не могут прожить без игры. Но Лу умела видеть себя со стороны и была более зрелой. Публику не интересуют трудные подростки, изливающие на сцене душу. Она желает, чтобы ей подносили зеркало. Она ничего не хочет узнавать, кроме самой себя. Чтобы добиться от зрителей отклика, нужно вывернуться наизнанку и подняться над своими мелочными переживаниями. Я ясно объяснил Лу свой замысел.
— А мне вы не могли бы его объяснить?
Ингрид поймала такси на Круглой площади Елисейских Полей и попросила отвезти ее на улицу Толбьяк. Теперь она понимала, почему диск с записью «Вампиреллас» нашли в Гостинице искусств. Брэд не крал диск у Лу, девушка сама отдала его ему на хранение. Ингрид, несомненно, продвинулась в расследовании: дальше, чем Саша. Но веселее от этой мысли ей не стало.
Оказавшись в мастерских Жармона, она сразу поднялась в комнату рокерш. Стены обители погрузились во тьму: маляры наконец отправились спать. Она приступила к обыску. В конце разговора Занд все-таки признал, что существует проект договора, который он вручил Лу. Она должна была его изучить, прежде чем снова связаться с Зандом. Это объясняло, почему музыкантша оставила документы у себя, а не передала их Брэду. Ей предстояло принять важное решение, и она хотела все хорошенько обдумать. Ингрид попросила копию договора у Занда, но он объяснил, что после смерти рокерши отправил проект в корзину своего компьютера.
Ингрид перерыла содержимое металлического шкафа, но нашла лишь незаконченные партитуры и стопку видеокурсов «Guitare Live» и «Rock & Folk». Она пошарила под матрасами, перевернула старые коробки и разобрала помятый усилитель в поисках хитрого тайника. Прочесала все мастерские. С пустыми руками вернулась в комнату «Вампиреллас», приоткрыла окно и опустилась на матрас. У нее почти не осталось шансов найти договор. И если даже ей это каким-то чудом удастся, что она сможет доказать? Что в группе назревал раздор? Она уже готова была допустить то, в чем прежде у нее не хватало духу себе признаться. Реальный документ дал бы ей повод повидаться с Саша. Посмотри, что я для тебя нашла. И перестань на меня злиться. Да, я вмешалась в твое расследование, и что с того? Что, по-твоему, мне следовало сказать? Брэд погиб. И я зла на тебя. Я на тебя зла, и я по тебе скучаю. По твоему голосу, коже, рукам, губам. Я скучаю по тебе, Саша.
Ветерок коснулся ее лица и шеи, принес с собой ароматы цветов. Она представила, что Саша входит в темную мастерскую и ложится рядом с ней. Ингрид вновь пережила их ласки и незаметно для себя уснула.
Ванон Занд облачился в белый костюм. Оседлав стул посреди сцены, он небрежно держал микрофон и, улыбаясь, пел под фонограмму. До подобной музыки еще никто не додумался. Одновременно металлической и теплой. Алюминиевое море, пронизанное фотонами. Трудно представить, сколько гитар понадобилось, чтобы создать подобный эффект. За спиной у Занда три красотки в узких платьях под леопарда и с литаврами вместо нимба изображали хор. На лбу у них было выжжено клеймо в виде буквы З, и они упивались лучшими в жизни минутами — пели, плача от радости. Что, впрочем, не мешало самой маленькой из них играть на драм-машине, завывавшей как электродрель.