На следующий день после отправки тела Эрва, которое всё-таки решили переправить его семье порталом, в столицу прибыли дядя Эрва и его кузен. Я их не знала, но цели у нас явно были общие: разобраться в произошедшем. И пусть я продолжала по ночам просыпаться от собственного крика, а пустое место рядом с собой заставляло смаргивать постоянно наворачивающиеся слезы, мне было необходимо узнать, как так вышло, что двух студентов отправили, фактически, на смерть вместо экзамена.
Из деканата меня выгнали, стоило мне только заикнуться о тревожащем меня вопросе. Никто не хотел слушать, и это только подтвердило мои догадки: Эрв не был случайной жертвой. Ведь даже наша секретарь, болтушка-хохотушка, любительница сбора всяческих сплетен, лишь хмуро отмахнулась от меня, пробурчала что-то вроде "Успокойтесь, госпожа Ликора, вы слишком потрясены смертью друга" — и захлопнула дверь учебной части перед моим носом. Именно после недолгого, но вполне емкого разговора с секретарём, я пообещала сама себе: ни за что не сдамся. Отправлю на плаху каждого, кто будет хоть немного причастен к смерти Эрва.
После приезда родственников друга стало полегче. Мне, наконец, перестало казаться, что я схожу с ума и сама себя накручиваю: и дядя, и кузен моего друга поддержали меня в моих подозрениях. Господин Тамал, заменивший рву отца, оказался стареющий мужчиной с уже выбеленными сединой висками и небольшим брюшком, выпирающим за край штанов. Ничего особенного, кроме глаз. Глаза Тамала-старшего оказались небесно-голубого оттенка, практически такого же, как потолки в больничном крыле. Это навеяло воспоминания о первом дне после экзамена, и всю нашу с ним первую встречу я едва сдерживала слёзы отчаянья. Крепиться стало намного проще, стоило мне услышать:
— Я уверен, мой племянник умер не случайно.
В ту секунду с моей души словно свалился камень, и даже захотелось поискать под ногами, не валяется ли там что-то вроде тяжеленной наковальни.
***
Обнаружить декана некромантов, сидящим на кровати в собственной комнате — сомнительное удовольствие. Особенно если учесть, что все комнаты, теоретически, защищены от вторжения посторонних...
—Госпожа Ликора, добрый вечер.
В голосе некроманта явно слышалась насмешка: время давно перевалило за полночь, и я, по всем правилам, должна была находиться в корпусе ещё четыре часа назад. Однако, каждый проживающий здесь студент знал, что окно в туалете на первом этаже всегда открыто. За этим тщательно следили буквально все живущие здесь — рука руку моет и всё такое. На моей памяти это окно трижды закладывали, два десятка раз зачаровывали и семь раз выставляли вахту у подоконника — бесполезно. Студенты, жаждущие ночных прогулок, способны развалить любую стену и любые чары. А вахта просто подкупалась.
Я могла бы сыграть дурочку и притвориться, что только что вернулась от кого-нибудь из подружек, не будь на мне плаща и ботинок, заляпанных дорожной грязью. Я остановилась у двери и покаянно склонила голову в ожидании нотаций. На расправу профессор Маллумо был скор, и отличался особо изощренными способами наказания. Надеяться на то, что меня простят, не приходилось.
— Что же вы, у себя дома, и в дверях застыли? — в голосе преподавателя слышалась неподдельная насмешка. Меня передернуло.
— Доброй ночи, профессор Маллумо.
На негнущихся ногах я прошла в комнату и сняла плащ. Наказание наказанием, а эмоций своих я ему не покажу, перетопчется, старый упыряка.
Насчёт упыря я, к слову, не соврала и не приукрасила. Деканом некромантов, как ни иронично, был древний вампир Влад Маллумо. Говорят, он застал даже времена, когда в фундамент нашего института заложили первый камень... А было это, дай боги памяти, лет эдак восемьсот назад. Короче, этот мужчина, теоретически, мог являться предком чуть ли не половине населения города. Хорошо, что я не местная... Такого дедушку и врагу не пожелаешь.