— Там он где-то, — я вяло махнула рукой в сторону дома.
Признаться, с призраком коротать эти дни после страшного известия было намного легче, чем одной. Удивляюсь только, как Корделия выдержала мои страдания, слезы и жалобы на несправедливость мира и не сбежала куда-нибудь. Хотя, с другой стороны, ей было некуда деться, и она мужественно терпела.
Мы ехали молча. Фрэнк хотел произнести слова соболезнования, но что он мог сказать? Я покачала головой, давая понять, что хотела бы побыть в тишине.
Я не понимала, почему. Почему умерла Виктория? Почему умерла именно она? Какова причина ее смерти? Все было так загадочно, так таинственно, так необъяснимо… Смерть выбрала ее среди многих других жертв. Виктория не смогла ей отказать.
Но все же, все же. Наверняка были более достойные кандидатуры для этого танца. Спросите меня, и я с удовольствием составила бы список, кого отправить в вечное путешествие со смертью.
Виктория же всегда являлась для меня примером человека, который живет в полном смысле слова, наслаждается жизнью, берет от нее по полной. И — смерть?
Я так не убивалась после смерти мужа, но то — муж, а то — Виктория! Я не могла представить себя без нее, мы всегда были вместе, у нас не было секретов друг от друга… Наверное, не было… Почти не было.
А Фрэнка больше интересовал другой вопрос: что произошло? Полиция молчала, они и сами были в замешательстве и знали не больше нас. Но у смерти ведь должна быть какая-то причина?
Сегодня собрались немногие. Не пришел даже ее последний любовник. Виктория была не из тех, кого называли душой компании, она легко распоряжалась людьми и бросала их, когда они становились не нужны. Она вообще была той еще эгоисткой. В общем, не самым приятным человеком.
Я аккуратно прислонила скромный букет к могиле. Цветы окружали ее при жизни, пусть и при смерти не покинут. Священник произносил длинную речь, в слова которой я не вслушивалась. Что он знает о Виктории?..
Фрэнк стоял в почтительном отдалении, молча наблюдая за мной. Та еще картина, наверное, но пусть терпит, сам согласился сопровождать меня. Он-то не знал Викторию и заочно был о ней не самого лучшего мнения.
— Верни ее, пожалуйста… — прошептала я.
Интересно, могла бы я что-нибудь изменить? Остаться с ней в тот день? Ну вот, не хватало еще считать себя виновной. Гони все эти мысли прочь, Августа. Послушай Фрэнка, он прав. Забудь, прими.
— Вы не должны этого говорить, мисс, — я и не заметила, как священник подошел ко мне. — Мисс Морган сейчас в лучшем мире, и оттуда не возвращаются. Это невозможно.
Я вздохнула:
— Я понимаю. Просто… Просто все случилось так неожиданно. Она не должна была умирать, понимаете?
Он кивнул.
— Только Бог знает, когда следует забрать человека, не нам решать, пришло ли его время. Смиритесь и отпустите ее, не держите больше на земле.
«А спросил ли кто-нибудь у Виктории, чего хочет она сама?»
Но, разумеется, этого я не сказала. Я только покорно покивала, мол, что мы можем. Но осознавать собственную беспомощность было не особенно приятно.
— Саймон? — удивился Фрэнк за моей спиной.
«Саймон?» — удивилась я, так как никого с таким именем не знала и едва ли горела желанием узнать. И вообще, я еще не закончила страдать!
— Фрэнк, что ты здесь делаешь? Кладбища — это не по твоей части. О, мисс…
— Леди Стэффорд, — холодно произнесла я, глядя на небрежно одетого молодого человека, которого и звали Саймон. Ужасное имя. Он нагловато смотрел на меня из-под широкополой шляпы, как будто изучая что-то диковинное.
— Не та ли это леди Стэффорд… — он перевел взгляд на адвоката. — Привидения, духи, все такое?
— Сейчас не лучшее время, — осадил его Фрэнк.
— Ах да, — он огляделся и, кажется, только сейчас заметил, что похороны лишь недавно закончились. — Но, я надеюсь, леди Стэффорд пообещает мне беседу? Мне не терпится познакомиться с вашим призраком.
— Непременно, — пробормотала я, выныривая из омута своих мыслей.
— Но не сейчас, — твердо произнес Фрэнк.
— Хорошо, но мы ведь встретимся завтра, как и договаривались?
— В Le Matin в одиннадцать. Но даже не рассчитывай, что леди Стэффорд присоединится к нам.
— Я приду, — неожиданно для них и для себя произнесла я. — Нет, Фрэнк, правда. Я думаю… Это будет не так уж плохо.
— Иногда я не понимаю тебя, — развел руками Фрэнк, а журналист просиял.
— Буду ждать, леди Стэффорд!
— Да, иди-иди, Саймон, — Фрэнк легонько подтолкнул его в спину, и когда тот отошел на почтительное расстояние, добавил: — прости его, графиня. Хорошие манеры — не его конек, он все больше на всякой мистике специализируется.