Каких-то три минуты, и мы в самом деле оказались на улице светлой и людной. Это произошло резко, будто в один момент с клетки сдернули покрывало и выбросили тебя наружу, заставив лететь самостоятельно.
Столько света и столько людей.
А небо все равно почти черное.
– Так быстро? Почти запрещенная магия, – отозвалась я скептично.
– Я и сам, в какой-то мере, почти запрещенный маг, – заметил Ярослав, гордо вскинув голову. Он уверенно вел меня по незнакомой улице, в направлении, только ему известном, и все же я доверяла Яру беспрекословно и шла за ним, как верная собачка.
– Это ещё почему?
– Делаю такие вещи, которые белым делать не следует. Чувствую то, что делать не должен. А ты?
– А я ничего не чувствую, – призналась. И ничуть не соврала. – Пытаюсь что-нибудь делать, но мне и тут мешают. Приходят, тащат. Если вы такие параноики, обратитесь к врачу, но не мешайте мне делать так…
…как я сама посчитаю нужным. Договорить не успела.
Случилось нечто, чего я ожидала меньше всего на свете. Признаюсь честно: напади сейчас на нас охотник за душами, я удивилась бы меньше.
В трех метрах впереди распахнулась дверь салона с притягательной золотой вывеской, и наружу из него шагнула женщина в серой шубке: легкая улыбка, задумчивый взгляд вдаль.
И я узнала ее сразу же.
Так, как я каждый раз узнаю в зеркале себя.
У нее было мое лицо, только на двадцать один год взрослее, моя фигура, разве что смотрится более женственно, и совсем-совсем чужие глаза.
Глава 10. Всю свою любовь к тебе
Конечно, я не могла ее не узнать.
Раньше я сотни раз представляла себе, как посмотрю в ее глаза и увижу сожаление о совершенном поступке. Тысячу раз слышала в своей голове ее тихие, отчаянные извинения, произнесенное все таким же теплым и бархатистым, как прежде, голосом. И миллион раз обещала себе, что никогда-никогда-никогда ее не прощу.
Года три назад меня отпустило.
И я начала забывать, как меня предали.
Она умерла для меня окончательно. Я перестала ходить, как прежде, по местам, которые мы когда-то посещали втроем – я, отец и она, – в поисках отыскать хотя бы деталь, что о ней напомнит. Я больше не вслушивалась в разговоры взрослых, надеясь отыскать ее упоминания.
Это был мой выбор.
Все имеют право на выбор— она сама доказала мне это.
Я оставила свои надежды, стремясь избавиться от боли – однако же боль никуда не ушла. Боль притупилась, справедливости ради, стала не такой острой, позволила мне дышать, смеяться и ввязываться в приключения. Но лицо ее я так и не смогла забыть.
Да и как? Каждый день, зацепившись взглядом за собственное отражение, я вижу ее черты, и никуда от этого не денешься.
Матушка.
Знала бы ты, как я, покинутая, мечтала с тобой встретиться!..
Я ведь раньше и предположить не могла, что встречусь с тобой вот так: уже взрослой, но все еще всеми оставленной.
Что ты делаешь здесь, матушка? Ты же так стремилась к свету – к истинному свету, я имею в виду. Зачем ты шагаешь в эту темноту, наполненную иллюзиями и фальшью?..
Я имею право судить о белых, Яр.
Я имею право.
Как-никак, та, что меня родила, теперь одна из вас.
…Замешательство длилось лишь мгновение. В голове пронеслась карусель спутанных мыслей, и я опомнилась. Назад я пойти не могла – Ярослав, будто назло, стоял поодаль. Зато я могла пойти вправо – там как раз виднелся поворот на одну из тех узких темных улочек, как та, из которой Яр вытащил меня совсем недавно.
Охотник за душами любит темноту.
Как и я.
Теперь пришла моя очередь тянуть Яра за рукав. Не могла ведь я уйти одна. А я очень хотела уйти. Моя настоящая матушка мертва. Та женщина, которую я вижу перед собой – лишь ее искаженное отражение, слишком сильно отдаленное от действительности. И я не хочу иметь с ним никаких дел.
Однако в этот раз Яр меня подвел – маг с места не сдвинулся.
(Я имею полное право судить о белых).
Он тоже заметил мою матушку. Причем посмотрел на нее не так, как смотрят на случайного прохожего. Это был не равнодушный взгляд (увидеть и тут же забыть). Глаза Яра вспыхнули узнаванием. Он, слишком легко вырвавшись из моего захвата, шагнул вперед и тем самым свел на нет все мои усилия.
О Всевышняя!
Яр широко улыбнулся (я будто в замедленном действии наблюдала, как расцветает на его лице эта улыбка) и произнес:
– Елена! Я так рад вас видеть!
Я бессильно опустила зависшую в воздухе руку.
Они знакомы. Они знакомы. Они…
Вспомнилось прошлое лето – то самое чудесное время покорения кладбищ и местных деревенских речушек. И слова, произнесенные теми самыми губами, с которых сейчас так легко сорвалось имя моей матери.