Парень мне сразу резко не понравился. Он представился Костяном и тут же начал «колотить понты» и гнуть пальцы.
– Каароче, пацаны, – он слегка растягивал слова: явный признак тупости. – Рааньше я тоже бааялся тюряги, прям как вы. А щас это для меня – детсаад. Ваам, шоб стать мужиками, тоже нужно посидеть. Ниче, не ссыте, люди и там живут, тока на пользу. Как санаторий, тока режим строже. Каароче, не сидел - не мужик.
Костян хрипло засмеялся. Мое внимание привлекли его просторные черные штаны из «плащевки» с множеством карманов и карманчиков разной длины и ширины. Мне бы такие… Явно самопальные. Наверно, в тюрьме шить научили. Костян заметил мой интерес.
– Хошь, и те такие пошью? Дело нехитрое. У «кума» всему научишься, не хуже, чем у мамки родной. Как грится, школа жизни.
Он многозначительно поднял указательный палец и загоготал. Потом снова начал разглагольствовать о прелестях блатной жизни и что без тюрьмы настоящим мужиком не стать. Я поднял ладонь, чтобы остановить этот мутный поток и начал говорить в уличной манере, подражая Костяну.
– Ладно, пацаны, по делу. Каароче, я наезжаю на этого каазла, вы не вмешиваетесь, просто стоите. Если он начнет махаться, тогда уже его надо будет поучить. Но несильно! – я несколько раз подчеркнул это специально для Костяна. – Перья в ход не пускать, по кумполу не бить. Так, малееенько, по-детски, без энтузиазма. Типа как малого по попке: ласково, с любовью. Чисто для воспитания и культуры. Шоб, значит, сука, наших девок не лапал. Сечете?
Все закивали.
– Ну а посерьезке: шоб зубы целые были, подбитый глаз – это уж на саамый крайняк. Всем понятно?
– Есть, командир!
Костян ощерился, блеснув фиксой, и по-солдатски поднес руку к бритой налысо голове, похожей на чугунный шар. Мы долго ждали в подворотне. Я косился на нового знакомого и вздыхал: как бы вместо университета не загреметь в места не столь отдаленные. Злился на туповатого Серого, которого никто не просил тащить с собой зэка. Теперь от такого знакомства не отделаешься! А главное – никакой гарантии, что Ленка будет моей! Как бы он вообще не стал к ней клеиться, об этом даже подумать страшно...
Похолодало. Мы уже начали понемногу мерзнуть. Можно было бы забежать домой и прихватить олимпийку, но не хотелось пропустить длинного, который уже вот-вот должен был подойти. Приходилось терпеть. А вот Костяну в его тельняшке – хоть бы хны! Он посоветовал «для сугреву» несколько раз напрячь и расслабить мышцы. И правда, помогло. Ненадолго. Пришлось повторить.
Я размышлял: стоит ли снять очки или оставить. Без очков я бы, конечно, выглядел круче, но боялся, что не сразу замечу соперника в нужный момент. Решил оставить: у меня на всякий случай были запасные очки.
Появился шкет, которого мы послали покрутиться у арки, замахал руками. Ага, вот и наш женишок. Ничего себе! Идет к девушке, жлобяра, а в руках ничего – ни цветочка, ни тортика, ни бутылки.
Поклонник Ленки наконец-то вошел в арку. Мы его немедленно окружили, вполне грамотно. Он растерянно заозирался. Я быстро оглядел свою шайку. Костян скалился, сияя фиксой, и демонстративно играл невесть откуда взявшейся воровской финкой, при виде которой я чуть не обделался. Длина ее клинка сильно превышала разрешенный размер карманного ножа, чуть ли не сабля! Миха зажал в зубах спичку и двигал ею туда-сюда, в руках у него была ржавая металлическая труба, вполне солидная. Серый, опершись на стену арки, похлопывал по ладони крепкой суковатой палкой. Видимо, до этого момента орудия устрашения были припрятаны под растущим у арки кустом жасмина. Ленкин дружок явно струхнул.
Я подошел к более удачливому сопернику и заговорил, стараясь выразить как можно больше презрения.
– Слышь, ты, палка для размешивания г...вна! Не ходи к нашим девчонкам, это наши девчонки, мы их в обиду не дадим! Мы их и сами неплохо... того... - я сделал неприличный жест, похлопав ладонью по кулаку. - Понял, падла? Если мы тя увидим еще раз в нашем дворе, из тя самого сделаем девочку. Будешь с полным основанием носить юбку, платок и панталоны с кружавчиками.