– Даже не буду перечислять тебе все, что в этом плане не так.
Я прямо-таки видела, как он поочередно тычет пальцем в каждый из пунктов своего списка. Тад всегда был практичен и привержен логике.
– Вы не знаете, где она была и чем занималась последние одиннадцать лет. Никаких зацепок. Никто не знает, почему она сбежала. До сих пор. Она ведь явно провела все это время не в одиночестве.
Мне казалось, что я слышу, как поворачиваются его глазные яблоки.
– И вдруг она внезапно появляется из ниоткуда с ребенком на руках, но при этом, когда ее спасают, теряет дар речи? Ну же, мам. Признай, что во всем этом есть какая-то странность.
– И впрямь очень странно, – вздохнула я.
– А где ее семья? Почему они не приехали? Почему не разделяют радость ее возвращения, не душат ее в объятиях? Пусть поживет у них.
– Я тебе уже раньше объясняла, – отозвалась я. – Кейт была единственным ребенком. Ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда Кейт была подростком. Бо́льшая часть ее родни живет в Швеции, но Кейт никогда не была с ними близка, потому что они там все какие-то чокнутые и дикие.
– Я остаюсь при своем. Это ужасная идея, – пропыхтел Тад.
Я отреагировала бы так же, будь ситуация зеркальной, но сейчас я доверяла мнению Скотта. Он не позволил бы сделать ничего, что могло бы поставить нашу семью под угрозу.
Кейт
Тогда
Я спешила на повторное интервью с Рэем. Лео еще ворчал по поводу первого, но не слишком, ведь я буквально превзошла себя в работе над другим большим материалом, который он поручил мне. Тренер женской футбольной команды был уволен из старшей школы Миддлтон за то, что отправлял девочке из команды собственные откровенные фото. Я раньше всех смогла раскопать информацию о послужном списке совершенных им ранее правонарушений, и статья очень быстро поднялась в топ национальных новостей. Тем не менее этот успех не мог компенсировать неудачу с «Интернационалом», и я была настроена все исправить.
Войдя без стука, я, не останавливаясь, устремилась сквозь лабиринт коридоров, изо всех сил стараясь не потревожить собравшихся на очередную встречу, и в конце концов добралась до кабинета Рэя. Дверь оказалась распахнута настежь, и Рэй при виде меня поднялся со своего места за столом. Бросившись ко мне, он заключил меня в объятия прежде, чем я успела как-то этому воспротивиться.
– Приветствую, Кейт! Я так рад снова тебя видеть!
Он быстро отстранился и жестом указал мне на стул, на котором я сидела в прошлый раз.
– Садись. Давай начинать.
Он не стал закрывать дверь, и мне это показалось странным. Ничего такого, в общем-то, просто что-то в этом было не так.
– Открытая дверь вызывает у тебя дискомфорт? – внезапно спросил он, быстро уловив мое настроение.
На этот раз я не была намерена позволить ему так легко одержать надо мной верх.
– Мне комфортно, если комфортно вам.
Рэй поднял обе руки ладонями кверху, словно маг, желающий продемонстрировать, что в рукавах у него ничего не припрятано.
– Мне скрывать нечего.
– Прекрасно. Тогда приступим? – предложила я, не позволяя ему перехватить инициативу. Я вытащила диктофон из сумочки и положила на стол. – Не возражаете, если я включу запись? – спросила я.
Он утвердительно кивнул, и я продолжила:
– Что вы можете ответить на звучащие в ваш адрес обвинения в том, что «Интернационал» реабилитирует людей лишь для того, чтобы впоследствии те бесплатно на вас работали?
Застигнутый врасплох, он тем не менее быстро натянул на лицо улыбку.
– О, я вижу, к чему ты клонишь. Мне нечего сказать моим критикам.
– Даже тем, кто называет «Интернационал» сектой?
Рэй засмеялся.
– Мы не секта.
– Как бы вы тогда описали ваше сообщество? – поинтересовалась я и тут же добавила: – Одной фразой.
Рэй задумчиво потер подбородок, подбирая слова.
– Мы – движение за социальную справедливость, призванное распространить любовь Христа на всех, – проговорил он и, подавшись вперед, оперся о стол. – Матфей, глава двадцать пять, знакомо?
– Прошу прощения, нет.
– Матфей, глава двадцать пять, стихи тридцать пять и тридцать шесть. Они аккумулируют всю нашу философию. Иисус сказал: «…ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне… Что вы сделали одному из сих братьев Моих меньших, то вы сделали Мне». Вот так мы и живем, и это можно назвать нашим кредо.