– Располагаемся, – сказал с усмешкой дядя Коля, помогая оттащить труп в дальний угол, – когда, бишь, в Сельцы?
– Завтра, – подтвердил я, – Вот еще… Хорошо бы эти машины раздраконить… Там полно всего, а мы тут не на один день…
– Ты тут вообще решил остаться?
– Нет, конечно… Мы тут будем, пока военные не свернут операции в городе. Когда будет эвакуация всей Театральной, тогда уйдем и мы.
-А я ведь любил этот город, – сказал мне охотник, проведя рукой по черному боку «Митцубиси», – никогда не думал, что придется уйти вот так…
– Я тоже… Как вы думаете, кто-то захочет уехать сейчас в Сельцы?
– Я нет… Миш, я останусь с тобой, ты мне нравишься… Если бы я тебя встретил раньше, чем все это началось, то наверняка бы взял к себе в команду охотится… Спину тебе можно доверить…
– А вам разве Алена не рассказывала, кто с ней учится?
– Она рассказывала про «тупого рокера», который одевается ужасно и еще ужаснее себя ведет… Даже голову не каждый день моет…
– В самом деле? – удивился я, но сам провел рукой по всклокоченным волосам.
– Я думаю, тебе стоит сказать остальным, что будет, пусть сами решают…
– Наверное, вы правы…
Покончив с автомобилем, мы Вернулись к остальным. Не став откладывать дела в долгий ящик, я попросил тишины и взял слово.
– Друзья… я надеюсь, что сейчас каждого могу так назвать… Мы вместе много пережили, но сейчас время решать… Завтра уезжает конвой на полигон, под охрану военных… Я же пока остаюсь здесь… Я никого не хочу заставлять принимать мое решение, поэтому спрашиваю у вас, кто хочет остаться со мной, а кто хочет уйти. Никого заставлять не буду и приму любое решение. Единственное, о чем попрошу – оставьте оружие. На полигоне вас запишут в рабочие отряды, и оно вам не понадобиться. Там вас ждут безопасность, еда и спокойная работа. Здесь же у вас останется оружие и возможность хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию… Решайте…
Это было необходимо. Просто необходимо для того, чтобы потом не возникало противоречий. Наша спасательная функция почти завершена. Осталось только вытащить одну семью и больше не будет той опорной идеи, что цементировала отряд. Все снова развалятся на семьи, которые будут думать в первую очередь о себе. В такой ситуации мы не сможем долго так продержаться. Те, кто не хотят бороться, должны уйти…
Как не удивительно, но первой вышла Светка. Встав рядом со мной, спокойно сказала:
– Я тебе верю. И останусь с тобой…
Взяв ее руку в свои, я только и смог, что сказать спасибо. Следующим ко мне присоединились дядя Коля, Сашка… К моей радости многие из тех, с кем мы начинали, не захотели уходить… Зато нас покинул Сергей вместе со всей семьей и почти все, кого мы подобрали на посту ДПС. Остался лишь Влад, брат Насти. Сказал, что хочет вернуть долг за то, что мы их вытащили. Макс тоже остался. Сказал, что на полигоне ему делать нечего, как и его семье. А здесь все свое…
В общем, нас осталось меньше тридцати человек. Чуть больше половины людей, что я сюда привел, не желали оставаться бок о бок с зомби и единственное, чего хотели – покоя и возможности по новому начать жизнь.
– Завтра мы поедем за оружием, – закончил, – все, кто хочет уехать, поедут с нами.
Таков итог…
Этот вечер и ночь все равно проводить здесь, так что еще будет время попрощаться. Все важные вопросы уже были решены, поэтому сидеть и спокойно занимать одно место не было надобности. Сейчас занялись, в основном, бытовыми проблемами, особенно бурное участие приняла женская часть нашего коллектива, распоряжаясь, что и куда разложить. Мне же срочно был необходим повод, чтобы не принимать участие в этой постройке второго Рима. Как и все гениальное, на ум он пришел совершенно случайно, пока все располагаются, я объявил, что нужно сходить к солдатам, дежурившим наверху. Очень важно разузнать информацию о том, что здесь происходило, происходит и, возможно, будет происходить. На деле же, как говорит одна моя подруга, сходил «погреть уши».
Немного страшно было идти одному по пустым залам автостоянки, но я успокаивал себя тем, что здесь военные точно зачищали территорию, и нет ни одного мертвяка. Кроме того, со мной сейчас был трофейный АКС, поэтому любая неправильно зашевелившаяся тень рисковала возможностью получить несколько пуль от меня, сильно испугавшегося.
– Стой, кто идет?! – остановил меня окрик, когда я уже вышел на верхний уровень.
Я поднял руки и ответил, что не зомби, а живой. Иду с нижнего уровня. Военные успокоились и сообщили, что могу подойти.
– Так это ты из тех ребят, что нам в подмогу подослали?
– Он самый…
– Перед тобой сержант… – напомнил говоривший.
– Извиняюсь… Так точно, товарищ сержант…
– Молодец… А чего в армейской форме?
– Нашли в брошенном магазине…
– А мы вот чего нашли – сказал один из солдат, дежуривших у пулемета, привставая. Под ним стоял ящик водки.
– Спасибо, не пью…
– Да ладно? А как тебя звать? – удивился сержант.
Я представился.
– А я сержант Василий Петров, ты давай, садись…
Скучавшие от однообразного сидения солдаты были рады новому лицу в своей компании и тут же начали доставать расспросами. Что да как там, снаружи. В ответ я стал допытываться, как они сами здесь очутились.
Солдаты, оказалось, сидят здесь с прошлого вечера. Остатки призыва, так и не разбежавшегося. Слишком далеко до дома, без шансов доехать при такой ситуации. Двое ребят из Владивостока, один из Хабаровска, пулеметчик вообще службу нес здесь, вступив в ряды армии в Петропавловске. Поэтому им и было очень интересно, что же происходит в городе. Связь ведь себе еще толком не отладили, за исключением полевой рации, работавшей от автомобильного аккумулятора… Пришлось потравить им байки о том, где мы были и что видели. Слушали меня, конечно, с открытым ртом. То ли я таким хорошим рассказчиком оказался, то ли им так интересно было, но успевали только ахать. Потом еще потребовали, чтобы я с ними за погибших выпил. Едва удалось уговорить их не полный стакан налить. На закусь пошел сухпаек из выданного НЗ. Когда я попытался возмутиться таким разбазариванием неприкосновенника, меня осадили и сказали, что его тут целый ящик, а на Театралке вообще с полтонны такой дряни лежит.
– А вот мне Пашка с третьего взвода такое дело рассказал, – начал один из солдат, пока сержант по второй разливал, – что вроде мы как БМП на Соборной потеряли…
– Где потеряли? – удивился я.
– На Соборной… Там до Кремля пара шагов…
– Кремль… – вспомнил сержант, – это тот… С колокольней! Ладно, между первой и второй должна быть еще одна…
– Так как потеряли? – спросил я, весь морщась от выпитой водки. Слишком много за один раз. Хотя… Снова вспомнились слова о том, что здоровье мне теперь вряд ли понадобиться…
– Да так… Связь пропала… Последнее, что передали, что их обстреливают…
– Брешет твой Пашка, – авторитетно заявил сержант, жуя сухарик из сухпайка, – откуда ему знать то?
– А вот и не брешет, товарищ сержант, – вступился за приятеля солдат, – у него половина связистов в корешах…
– За что пьем? – поинтересовался кто-то.
– За тех, кто еще живой! – гаркнул пулеметчик.
Тут до меня окончательно дошло, что я попал. И очень крепко. От этой компании я трезвым не уйду. И даже вряд ли что сам уйду… И ведь не откажешься так просто. С этими людьми бок о бок еще хрен знает сколько сидеть. В животе пронзительно завизжал тонкий голосок, требуя немедленно встать и уйти, но его тут же зажал другой, более грубый, заявивший, что любые сведения нам сейчас гораздо важнее моей печени.
– А за ворота не боитесь? – спросил я, кивая на проход. Решение принято, придется оставаться.