– Неа… Не проломят…
– А если мутант?
– Всажу ему в зад обойму… За это надо выпить… За дохлых мутантов!
Не успел я закусить, как позади меня раздался обвиняющий голос:
– Бухаем!
Немного испуганно я обернулся. Сейчас мне еще головомойку устроят… Хотя я ведь не маленький… Но это всего лишь дядя Коля…
– Как посмели! Бухать?! В такое время?! Без меня! – возмущался он.
При этом от возмущения у него даже усы шевелились. Почему-то это меня больше всего и пугало.
– Мужик! Да успокойся! – вступился за меня сержант, садись, тут всем хватит…
– Это дело… За все хорошее! – сразу выдал дядя Коля тост, получив стакан.
– Только вот мало его осталось… – прошептал я, перед тем как влить в себя очередную порцию «огненной воды».
Разговор плавно перешел на обсуждение какой-то медсестры из санчасти, а потом уже, когда людей основательно накрыло, скатился вообще в какой-то невиданный бред. Апофеозом действия стал трофейный мангал, чуть было не позабытый. На мой вполне логичный вопрос, который получилось договорить с третьей попытки, что же там жарить будем, я получил шокирующий ответ. Сержант, пользуясь своей властью, сообщил, что жарить будем мясные консервы из сухпайка. На топливо пошла дверь одной из подсобок. Нет, хотя я и был пьян, но вид разбиваемой на дрова саперной лопаткой двери, не вышибла даза такая ударная доза алкоголя. Странно только, что мы при этом никому пальцы не отрубили…
Когда же начали жечь обломки, уровень стоянки мигом наполнился такой гарью, что с шашлыками было решено завязать. Попытки задуть разошедшееся пламя успехом не увенчались, тогда кто-то совсем гениальный попытался залить огонь в мангале водкой. Полыхнуло так, что с потолка посыпалось обгорелое покрытие. Мы несколько протрезвели, но не настолько, чтобы отпустило. Зато огонь при такой поддержке мигом сожрал остатки несчастной двери ,и эпопея с шашлыками была продолжена. Я, честно, не помню, что получилось, но результаты хвалили. Потом предложили еще выпить за такое поварское мастерство… А потом только урывки из памяти… Вроде как за свободу негров потом пили… Мертвяков через ворота матом слали… Помню, что спорил с дядей Колей, что он не сможет бутылку водки винтом выпить… Я проспорил, а что, не помню…Учил солдат студенческому гимну, а в результате вместе горланили «Катюшу»… Последнее, что помню, так это чьи-то добрые глаза…
Когда я все же проснулся, голова болела очень страшно, во рту стоял такой привкус, словно там цыганскую свадьбу справляли. … Как же все-таки голова болит… Какой сегодня день… Будильник еще отрубился… Хоть бы воскресенье… Тогда в институт идти не надо… А зачем идти, его уже сожрали… Как сожрали?! Кто сожрал?!
Я вскочил, путаясь в одеяле… В голове всплывали образы… Мертвецы, кровь, оружие… Приснится же такое… Что за бред…
И тут я догадался, что лежу не в своей кровати в общаге, а на жестком полу бронетранспортера. А впереди, закинув ноги на панель приборов, храпит дядя Коля. И запутался я не в одеяле, а в собственной куртке, натянутой вместо покрывала. Вот ведь черти натворили… И все это правда… Оеей…
Во рту словно эскадрон ночевал, а в голове только туман и единственная мысль: «Воды». С трудом напялив куртку и даже не подумав о разгрузнике, я вышел наружу. В гараже было тепло…
У колеса БТРа, на вырванном с мясом из иномарки сиденье расположился Макс. Хотя я увидел не столько его, сколько бутылку воды у него в руках…
– Здравствуй, – поприветствовал я его, – дашь глотнуть?
– Да бери… Только ори потише…
– А что такое? – спросил я прежде чем присосался к горлышку.
– Четыре часа утра, вот что такое… Вчера ведь весь день пробухали…
– И вы там были? – чуть не подавился я водой.
– Не помнишь?
– Неа… – честно признался я, с трудом хватаясь за мысли. Хотелось снова лечь.
– Ишь, как тебя накрыло… Новичок ведь в этом деле?
Я покачал головой… Зря… Мозг словно отвалился и перекатывался внутри, отскакивая от черепной коробки.
– Поднялся к вам. когда шуметь начали… Думал, чего случилось… Не помнишь? Вы тогда еще консервы на шампуры надевали. Я еще посоветовал сначала их вынуть из банок, а уж потом готовить. Ничего такого я не помнил. Это как из анекдота про туриста из Турции, рассматривающего свои фотографии: «Мы что, и там были?»
– А конвой не проспали ненароком? – перевел я разговор в другое русло.
– Нет, он полдесятого, – сообщил спокойно Макс.
– Откуда знаешь?
– Ты сказал…
– Я?!
– Слова сержанта передал. Он потрезвее твоего был. Хотя это и не сильно помогало…
Я потер уже немного заросшее щетиной лицо.
– Надо бы себя в порядок привести…
– Угу… – прогундел Макс, прикрывая глаза.
Пришлось подняться на третий уровень, с трудом находя дорогу в полутемных помещениях. Там в гараж водопровод заглядывал, что в дом шел. Солдаты туда кран врезали. Можно было хотя бы умыться… Холодная вода немного привела меня в чувство. Сейчас бы вообще в ручей бы окунуться… Ледяной такой, чтобы все из головы мигом влетело… Но приходиться довольствоваться этим… Под конец просто засунул голову под струю воды и некоторое время так стоял, отфыркиваясь.
– Сейчас бы опохмелиться, – подошел ко мне сержант.
Я кинул на него удивленный взгляд.
– Вчера ведь все выдули… – продолжил он.
– Ага… А конвой полдесятого? – спросил я, сразу перескакивая с пятого на десятое.
– Точно… Теперь не проспишь.
Вернувшись, я обнаружил, что дядя Коля тоже проснулся. Увидав меня, он сказал:
– А я как раз тебя ищу! Представь, у меня твой студенческий…
Я взглянув в билет. Точно, мой. Только почему-то на фотографии карандашом тщательно нарисованы усы и борода. Странно, мне казалось, что я его еще в универе потерял. Немного поколебавшись, я запулил свой студенческий в дальний угол. Теперь он мне даром не нужен, как и все остальные документы. Покончить с этим раз и навсегда.
В следующую минуту мне в голову пришла гениальная мысль почистить оружие. Все равно ничем другим пока заняться нечем. Энтузиазмом предложение встречено не было, но я был непреклонен. Главным по этому делу поставили Макса. Он единственный из нас, кто толком знал, как надо собрать и разобрать автомат, чтобы потом лишних деталей не оставалось… Примерно к восьми часам люди начали просыпаться. К тому времени нам осталось лишь собрать последний дробовик и с чистым сердцем созерцать сделанную работу. А на арсенал наш поглядеть со стороны стоило. Даже на меня он произвел впечатление, собранный разом в одном месте. Всего на этот момент мы таскали за плечами четыре АКСУ под пять сорок пять, три АКС сорок седьмых, один АКМ, один ТТ, три Макаровых и четыре охотничьих дробовика.
Я как раз стоял и размышлял над тем, что еще сюда добавиться после того, как мы вернемся с полигона. Надеялся, что очень даже много. А вот патроны считать не хотелось. И даже не потому, что это достаточно нудное занятие, а потому, что мало их оставалось. Больше душу грело не по штукам их считать, я цинками и обоймами.
Примерно в этот момент ко мне еще подошла Светка. В начале я даже испугался, что сейчас будет отчитывать за то, коим образом я провел последние часы и не наговорил ли я ей каких-либо глупостей. Но вместо этого она очень тихо и аккуратно спросила меня:
– Миш, ты тут вроде уже как свой…
Я кивнул, не зная, чего от нее ожидать. Одной серьезной проблемой, которая каждый раз становилось передо мной во время разговоров с ней – полная непредсказуемость поведения… Как у гранаты без чеки – рванет, не рванет, черт знает, а страшно… Она немного покраснела и продолжила:
– Миш, а где здесь туалет?
Я на нее взглянул так, словно она только что доказала теорему Ферма. Несмотря на идиотизм ситуации и самого вопроса, он был вполне логичен. В самом деле, где?
– Не знаю, – честно я признался.
При мысле об данной принадлежности санузла, мне самому туда захотелось.
– Если хочешь, пошли вместе у сержанта спросим…
Предложение было принято, и мы поднялись наверх. Она при этом так отстранено на меня смотрела… Уж не задумала ли чего?