Она оказывается в восточном крыле Эйджвотер-холла. Здесь всё так же, как она помнит с последнего раза. Габриэлла закрывает глаза, намереваясь проснуться, но открыв их вновь она видит перед собой себя и Элизабет.
Габриэлла делает шаг вперёд, намереваясь предупредить себя о том, что сейчас на голову ей опустится точильный камень, но слова буквально застревают в горле. Удар, и обе Габриэллы оказываются на полу, ощупывая голову и чувствуя кровь, как и тошноту.
Через пелену Габриэлла слушает старый диалог между собой и Элизабет, но ей снова западает в душу части правды, которые складывались для неё тогда в единственную и ужасную историю – её желание знать правду и привело её в особняк, даже в это крыло к собственной возможной кончине.
— Всё, что вы говорили про Зака — ложь?
— Почему же ложь, я просто немного приукрасила действительность. Эмма действительно обожала Закари, и замуж мы её выдали, чтобы избавить его от назойливого внимания сестры. Но когда вы стали его любовницей, я настраивала её против, разжигала в ней ненависть, воскрешала чувства, которые она упорно старалась похоронить. Чтобы вы заметили, чтобы сомнения, закравшиеся к вам в голову, заставили усомниться в Закари и уехать. Неужели вы не видите, что вы ему не пара? Ведь письма, явное неодобрение семьи и даже смерть Эммы — всё это для вас. Но вы совершенно не понимаете намёков! — негодующе воскликнула Элизабет и посмотрела на Габриэллу. Взгляд мягкий, но абсолютно безумный, который без предисловий говорил: там, внутри, нет никого, с кем можно договориться. Там нет здравомыслящего человека, на которого можно повлиять или как-то достучаться.
Габриэлла сжимает виски, крича и пытаясь выгнать себя из воспоминаний, но чем громче она кричит, тем громче становится и прошлое, она в очередной раз должна узнать правду, которую стала забывать. Габриэлла без эмоционально убирает руки от ушей, слёзы стекают по щекам. Она поднимает взгляд и видит себя, испуганную, но до последнего желающую узнать всё до конца. Элизабет говорит о Эмме.
— Эмма, бедняжка, после жуткой ссоры с Закари пришла ко мне. Она пила, я слушала, а потом решила проводить её до комнаты. Эмма оступилась, а я всего лишь не протянула ей руку помощи. — Она рассмеялась удачно использованной аналогии и добавила: — Лаура пришла ко мне поделиться своими матримониальными планами в отношении моего Закари. Заручиться поддержкой. Это ведь я посоветовала ей короткую прибрежную дорогу и напоила тёплым молоком с травами. Вы же знаете, как я люблю возиться с растениями, у меня в оранжерее много чего растёт.
Габриэлла подходит ближе к себе, зная, что скоро узнает ещё большую страшную тайну. Элизабет всё так же спокойно говорит.
— Я приехала к реке в то утро, там уже сидела она. Радостная. Амелия рассказала мне о своей беременности, не смогла удержаться. Она только утром узнала, хотела сообщить мужу, когда они останутся вдвоём, но оказалась слишком болтлива. Я стащила её с лошади. Ох, и ударилась же она спиной о камни, а мне только и оставалось, что стукнуть её пару раз по голове. Единственное, о чём жалею, что Закари винил в произошедшем себя. Так убивался. — Элизабет сочувственно вздохнула и открыла рот, но тихий от едва сдерживаемой ярости голос Захарии, подобно выстрелу, прозвучал в мастерской.
Габриэлла встает перед собой, вглядываясь в глаза, чтобы увидеть Захария. Он входит после этих слов, всё такой же, как и много лет назад. Уверенный, сильный и больше похожий на бога. Габриэлла закрывает глаза, молясь вернуться в настоящее – с прошлым она закончила, оно её должно отпустить. Разве она не заплатила свою цену?
Время шло, а она всё так же слушала прошлое, раскачиваясь на полу из стороны в сторону.
— Что ты делаешь?
Габриэлла помнит, как вскрикнула Элизабет, когда Захария схватил её за горло. Как та хрипела, чувствуя, как уходит жизнь. Они вдвоем исчезли из комнаты, но Габриэлла уже тогда догадывалась, что останется жив только один. Габриэлла открывает глаза, когда прошлая она хватает её за плечи и грубо встряхивает. Её лицо искажено болью, кровью из разбитой головы и злобой на саму себя. От неё пахнет чем-то странным – не сладковатым и не с металлическим оттенком – смертью и гнилью.
- Проснись, Габриэлла Хилл, это не конец!
Габриэлла из прошлого рассыпается на глазах, оставляя после себя только кучку пепла, который просачивается сквозь доски. Габриэлла не сразу понимает, что кричит, только когда ей снова становится больно от объятий Райана: он с силой прижимает к широкой груди, заламывая руки, чтобы она не сделала себе больно. Габриэлла чувствует кровь, вдыхая глубже воздух в грудь.