- Вот, что и требовалось доказать – тебе почудилось. Нужно выспаться, и на этом с этой историей надо поставить точку! – Габриэлла шепчет себе под нос, пока поднимается наверх. Каждый шаг наверх даётся с трудом, но, кажется, её отпускает тревога.
Заходя домой, Габриэлла садится на пол, ставя перед собой пакет из магазина и смотрит на него какое-то время, прежде чем встать и разложить всё по полкам. Сегодня она приготовит ужин, отличный ужин, ставя точку в прошлой ночи. Если Захария умеет ставить окончательные, то и она сможет без лишних страданий, а если не сразу, то Райан её поддержит – это точно.
Вспоминая последнего, Габриэлла садится на стул и задумывается чуть больше о природе их отношений, куда они стремиться и чего достигнут. Конечно, Габриэлла не ищет причины прогнать его, но вся эта их совместная жизнь, что она значит для неё, кроме того, что это выглядит как терапия с сексом и вкусной едой. Она знает, они так и не поделились всем друг с другом, но… но кажется, она хочет узнать его историю, если он позволит. Габриэлла не думает о том, что не выдержит или не примет правду, она хватается за желание быть ближе и понятнее друг другу сейчас, пока не стало совсем поздно. Потерять Райана она не хочет и не только из-за того, как он ей помогает, она знает, что нужна ему, может, даже так же сильно.
Райан приходит немного пораньше. Как раз вовремя – Габриэлла заканчивает ужин и ставит последние приборы на стол, когда сзади Райан обнимает её и мягко откладывает цветы в сторону.
- Вроде, я должна тебя поздравлять с проектом, а не ты меня, - улыбается Габриэлла, разворачиваясь к Райану и смотря ему в глаза. Светлые, родные и знакомые омуты. Никакой стихии, никакой боли. Он уверено прячет всё, что не хочет показывать, и наслаждается понятием «здесь и сейчас», Габриэлле стоит этому поучится.
- Разве мне нужен повод для этого? Я просто хочу, чтобы ты улыбалась, надеюсь, что это удаётся.
- Ты ещё спрашиваешь? – Габриэлла сжимает его запястье, целуя в губы. И как будто здесь в комнате, при свечах и ароматном запахе, никого больше не существует, кроме её и Райана.
- Я сейчас схожу вымыть руки, а ты пока накладывай всего и побольше, мне нужны силы, - Райан проводит по спине Габриэллы, очерчивая позвоночник и проводя по ягодицам, повторяя её фигуру.
Габриэлла смотрит ему в след, зная, что она спросит у него в первую очередь. Да, лучше бы не портить этот вечер, не спрашивать о прошлом, поднимая ворох боли, который станет и её ворохом, но Габриэлла считает – так будет правильно.
Райан садится за стол, расстилает салфетку на коленях и, улыбаясь, уже заносит руки над блюдами.
- Как её звали? – неожиданно спрашивает Габриэлла, не отворачиваясь.
Лицо Райана меняется, он приоткрывает рот, пытаясь свести это в шутку, но не находит нужных слов, поэтому на выдохе получается.
- Лейла, Лейла Старр, - Райан ставит руки на локоть и складывает пальцы в замок. – Точно тот день, чтобы…
- Да, тот, - отвечает Габриэлла, отпивая вина и садясь ближе на стуле.
- Что ж, тогда и мне плесни побольше в бокал, - уголки губ у Райана едва заметно дрогнули. – Мы были вместе года четыре. Ладно, просто я даже знаю точное количество дней – 1395 дней. Я считал каждый, будь то дождливый пасмурный день, когда Лейла скучала без возможности выйти на улицу, или солнечный обжигающий день, когда мы выходили на улицу. Она была совсем юной, когда мы встретились, ей едва стукнуло девятнадцать. Как сказала она тогда, бежала за утренним кофе, когда столкнула меня с дороги, извиняясь за оставленный след от яркой помады на пиджаке – она пообещала оплатить химчистку и оставила свой номер. Я считал это глупостью – мне двадцать четыре года, и неужели я позволю пигалице платить за дорогой костюм, вряд ли у неё были такие лишние деньги. Меня она не разозлила, но заставила вспоминать себя каждый день после этого. Я не свёл пятно. Пиджак так и висит в шкафу в чехле, как вечное напоминание, что она оставила такой след не только на одежде.
Райан отпивает большой глоток вина, ставя его на стол дрожащими пальцами.
- Лейла разыскивала меня с той встречи, серьёзно намереваясь вернуть долг. И она, правда, оказалась в фойе, где я тогда работал. Как сейчас помню: на ней была красная куртка, джинсы и торчащие из кроссовок желтые – ярко-желтые – носки. Взъерошенные от дождя и ветра волосы она даже не старалась пригладить, просто смотрела на меня большими голубыми глазами и оставила свой номер еще раз. Намекая, что она не отстанет. Я позвонил ей через десять минут и пригласил на свидание, не особенно надеясь, что она согласится, да и выскочило само собой. Она сказала, что только при условии, что заплатит за ужин она. Я не стал упираться. Мы… мы начали встречаться, падая в чувства ровно и чувствуя опору. Она пыталась пробиться на сцену, танцуя и подпевая в мюзиклах. Габриэлла, ты не представляешь, насколько она жила каждым днем, ей казалось, что этот день может быть последним. Я был молод, считая это тараканами в голове и принимая их, как она принимала мои. Только она оказалась права – и правда исчезла из моей жизни за один день, попав в аварию. Её не увидел автомобилист на дороге в сильный дождь – наверняка она спешила домой – и сбил. Когда мне позвонили, сердце уже остановилось. Травмы не совместимые с жизнью. Ей пробило череп словно скорлупу. Последнее воспоминание с ней, какая она лежит в гробу – другая, не моя. Я даже не попрощался, не смог заставить себя отдать ей уважение. Все вокруг плакали по Лейле, а я хотел уйти. Мне всё казалось, я сейчас приду домой, и она там, в пледе и с коробкой попкорна. Только это был конец.