Пролог
***
— Ты видела, что вытворила эта мелкая мерзавка? Клянусь, я вышибу ей мозги в один прекрасный день! Машка, открывай! Стерва!
Я в очередной раз хлопнула дверью своей комнаты, избавив себя от новой истерики со стороны отца. Я много лет с упорством увлеченного маньяка искала причины его ненависти и не находила, однако, защиты в лице матери у меня так же не было. Она становилась глухой и слепой каждый раз, как у нашего папаши происходил новый выплеск дерьма, и благополучно уходила в себя. Я ей даже завидовала: удивительно полезная способность, не так ли?
— Ты не будешь сидеть там вечно, слышишь, дрянь?! — отец перешел к стадии, когда ломился в дверь до посинения, выкрикивая проклятия, но, к счастью, моя обитель была крепче, чем он. — Уверяю тебя, Алиса, она намеренно засунула красную рубаху к белому белью, — возмущенно голосил он за дверью, пока я ехидно ухмылялась за ней же. Он несомненно прав. — Эта неблагодарная меня ненавидит!
— Ну, что ты несешь, Игорь? — наконец, очнулась мать. — Это просто недоразумение. Успокойся, пожалуйста.
Когда мама начинала мурлыкать около него, отец удивительным образом успокаивался, вкушая прелести ласки шикарной женщины, а в качестве бонуса предвкушал вечерний секс, и я получала шанс не быть высеченной с особой жестокостью, но чаще именно последним все и заканчивалось. Мама не стремилась вступаться за меня, зная, что и сама может попасть под горячую руку, однако, сегодня мне повезло.
Усевшись возле облезлого прабабушкиного трюмо с серым от времени зеркалом, я невольно вздохнула. Пара недель, и я свалю из этой дыры куда-нибудь подальше. Даже под мостом будет больше покоя, чем в этой идиотской семейке. Неудивительно, что я стремлюсь в юридический ВУЗ, верно?
Семнадцатилетние девушки, я думаю, считают, что жизнь состоит из цветов, радуги и розовых пони, но я была расчетливой стервой, как нарек меня папаша, с тучей комплексов в придачу, и простым желанием никогда не рождаться. Да и нечему было радоваться по большому счету. Хотя, папочка постарался не передать свою незаурядную внешность с маленькими черными глазками, светло-русой паклей и курносым носом с веснушками. Добавьте к этому маленький рост и тучность, и вы получите портрет моего предка во всей красе.
К слову, изящная аристократическая красота матери мне тоже не досталась. Черные локоны и синие глаза на выточенном будто в камне идеальном лице, прошли мимо. Наверное, я смесь непонятно чего, ну, или кого. Чистокровная блондинка с серыми глазами, иногда переходящими в легкий голубой, а нос у меня прямой и маленький. И меня бесит, когда люди лгут, что я милая, потому что ничего "милого" во мне нет. Посредственность, и загнанная жизнью лошадь. Вот, и вся картина. Плюсуем к вышесказанному средний рост и широкие бедра. Красотка, ничего не скажешь…
Впрочем, речь не обо мне, так ведь? До сих пор не понимаю, что моя мать могла найти в этом человеке? Приворожил он ее, что ли? Иногда он напивался и рыдал, что он ее не стоит, но затем снова унижал, подкрепляя слова парой крепких тумаков по настроению. Идеальная семья, правда?
Бабушка рассказывала, что ухаживал он красиво, и мать быстро сдалась на его милость, переехав в эту двушку в старом обшарпанном доме, и загубив жизнь себе и мне. Наверное, бабуля была более дальновидной, когда была против этого брака, но, увы, мама ее не послушала, а теперь ее нет в живых. Единственной адекватной женщины. Не мамы, разумеется, а бабули.
Отвернувшись от собственного отражения, я развалилась на узкой деревянной кровати с заштопанным покрывалом, и в очередной раз отметила, что в этой комнате не помешает хотя бы потолок побелить, но я скоро не буду иметь к ней отношения так, что плевать.
Я этот план побега вынашивала последние пару лет. Копила деньги с карманных; подрабатывала летом; продавала золото, что досталось от бабушки, чтобы снять квартиру на три-четыре месяца, а лучше и вовсе сбежать из этого города, роняя тапки. Такая же дыра. Имею же я право поменять свою жизнь после совершеннолетия, так?
Что-то притихли родители, поубивали друг друга, или, что? Осторожно щелкнув замком на двери, я на цыпочках выбралась из комнаты, утопая ногами в стареньком ковре, которым мама устлала коридор с прошлого года. Зато пол не казался теперь таким древним с его зашарпанной поверхностью.