И ведь будь на её месте мужик, он бы просто в морду дал пару раз. На этом бы конфликт был исчерпан. А тут что делать? К Командиру с повинной идти?
Шмеля это коробило. Царапало ржавым лезвием по внутренностям. Потому что он никогда ни за себя, ни за кого другого не просил. Он не рвался за звёздами. Он не гнался за должностью. Он просто служил, как велела ему совесть. Это было его. Он чувствовал себя на своём месте.
А сейчас придётся поступиться принципами. Жгучая злоба забурлила в грудине. Шмелю хотелось что-нибудь сломать. А лучше кого-нибудь побить.
Резко вылетев из курилки, даже не заметив, как врезался плечом в одного из проходивших мимо бойцов, Шмель рванул на два этажа ниже. Там у них находился спортивный зал. Несколько раз в неделю их команда оттачивала в нём технику захвата и обезвреживание преступника.
Забежав в пустой зал, Шмель направился сразу к груше.
И не переодеваясь начал долбить по ней со всей дури, что в данный момент в нём накопилась.
Он бил сначала с правой. Потом отработал серию ударов с левой.
И каждый раз, когда уже думал всё, отпустило, устал, он снова прокручивал слова Чураевой в мыслях и с новой силой начинал молотить спортивный снаряд.
Ведь не было ничего! Ничего же, сука, не было!
А такое чувство внутри гадкое, как будто он где-то облажался.
Глава 19
Командир вошёл в кабинет бойцов в поисках Шмеля, но в нём оказался только Тихий, работающий за компьютером, а за его спиной, стоя на стуле, карандашами раскрашивала фотороботы со стенда «В розыске» маленькая девочка.
Глянув на эту «красоту», полковник культурных слов найти не смог, а матом при детях и женщинах он старался не выражаться.
— Мда… — Это всё, что смог выудить из своего словарного запаса полковник.
Тихий недоумённо проследив за взглядом начальника, схватился за голову.
— Ой, бля-я-я…
— Тихо ты. Ребёнок же слышит. — Осадил Тихого полковник.
Было что-то очень трогательное в том, как бравые вояки старались сгладить ситуацию, чтобы не обидеть и не испугать ребёнка. Тихий почесав затылок, подошёл к Есении и приобнял её за плечи в знак поддержки. Полковник старался скрыть улыбку, покашливая и прикрываясь ладонью.
Яся, наконец заметив внимание взрослых, повернулась ко всем действующим лицам и лучезарно улыбнулась. Девочка с любопытством стала разглядывать Командира. Тот её.
— Ты чья? — Спросил спокойным тоном полковник.
— Папина. — Ответила со всей серьёзностью Яся.
— Хм… Ну да, как я сам не догадался. А папа у нас кто?
— Шмель. А меня Яся зовут. А вас?
— Геннадий Семёнович. Художником хочешь стать, Яся? — Кивает на раскрашенный стенд Командир.
— Не-е. Мне просто скучно было. А Тихий карандаши дал. Красиво? А то они у вас тут висят какие-то страшные и скучные. Я их немного разукрасила. Нравится?
— Нравится. Конечно, нравится. — Вглядываясь в детское творчество, глубокомысленно изрёк полковник.
В этот момент зашёл Шмель. Увидев Командира, Ясю с Тихим и разукрашенные фотороботы за их спинами, шумно выдохнул.
— Яська, ну ты… — Шмель попытался подобрать слово, но с этим и у него вышла неувязочка.
— Художница. — Подсказывает Командир.
Шмель осторожно кивает, пытаясь разгадать настроение начальника. Но тот и виду не подаёт. Либо профессионально держит покер-фейс, либо и правда спокоен, как удав.
— Вот да. — Поддерживает на всякий случай линию начальства. И тихо в его сторону: — Командир, я всё исправлю.
— Сомневаюсь. — Раздаётся флегматично в ответ. — Что-то с дамами у тебя полный бардак. С заявлением решил вопрос?
— Там такое дело… Поговорить бы.
— Ну пойдём ко мне. Обсудим.
Шмель показывает жестами Тихому, что ещё десять минут, и он заберёт дочь, и быстро исчезает вслед за Командиром.
Как только майор закрывает за собой дверь в кабинет Командира, он выкладывает всё кратко и по делу.
— Чураева просит за заявление перевод в отдел по защите свидетелей.
— О как. Не хило… — Зайдя за свой стол, Командир удивлённо разворачивается к Шмелю.
Майор разводит руками. Ему этот разговор неприятен. Оба мужчины прекрасно понимают, что Шмелю оформить этот злосчастный перевод нереально. Нужна помощь полковника.
Командир, почёсывая подбородок, задумался.
— Ты же понимаешь, что стоит мне оказать ей протекцию, и она станет моим крючком. Меня будут пытаться направлять в нужную сторону, используя её. Я не поддамся. Мне на неё похер. Но после перевода никто в это не поверит. И её будут ломать. Жёстко ломать.