В тот день она как раз состряпала лобио – с грецкими орехами, кинзой и другими специями. Однако обедать с соседями не стала, просто передала им салатник с кавказским блюдом. Времени было в обрез, предстояло за вечер накропать очередное послание в Канаду. Почему надо? Она вряд ли смогла бы это объяснить даже себе. У Ирины давно появилась зависимость от их переписки с Костиком – что-то вроде ежедневной выпивки для алкоголика.
По дороге домой она достала из почтового ящика новое письмо, нахлынули воспоминания… Только-только настроилась – звонок Агнессы Васильевны… Как говорится, давно не виделись! И зачем старушка попусту отвлекает ее от этого психотерапевтического занятия, необходимого для ее, Ирины, душевного равновесия? Писать письма Костику стало за десять лет таким же привычным, даже успокаивающим делом, словно мыть посуду или гладить белье. Слушая в пол-уха Агнессу Васильевну, она обдумывала первую фразу письма Смородину. Может, начать так: «Ну что, гарный дальнобойщик с Канадчины, помнишь еще московскую графоманку?» Или лучше так…
Дальнейшие слова соседки заставили Ирину очнуться:
– А ты знаешь, от Антона тебе отдельное спасибо, – сказала Агнесса Васильевна. – Остатки твоего лобио он сложил в баночку и взял с собой, чтобы вечером с Натальей Федоровной поужинать.
Наталья Федоровна была второй женой Антона. Она никогда не навещала больную свекровь и жила своей отдельной загадочной жизнью. Агнесса Васильевна говорила, что сноха была модным практикующим психотерапевтом, имела свою фирму, а кастрюльки и сковородки презирала. Обычно Наталья Федоровна покупала полуфабрикаты в супермаркете. Ее хозяйство вела бойкая помощница-украинка, но обслуживать большую семью в одиночку не успевала. В итоге Антону, хирургу районной больницы, зарабатывавшему гораздо меньше жены, приходилось не только обслуживать мать, но и крутиться дома по хозяйству.
– Очень хорошо! – дошел наконец до Ирины смысл сказанного. – Я желаю Наталье Федоровне приятного аппетита.
Ирина повесила трубку и без сил опустилась на стул.
«Что же это такое? Я готова помогать Агнессе Васильевне, мне приятно угощать Антона, но кормить еще и Наталью Федоровну!.. Это уже не альтруизм, а … дебелизм какой-то! Такой же, как развлекать десять лет своими письмами Майку. Впрочем, я и сама все эти годы развлекалась. Вместо того, чтобы делать что-то стоящее. Зачем, для чего я участвовала в чужой жизни, а не строила свою? Наверное, так было проще. Создавать свой мир всегда труднее, чем включаться в уже готовую систему взаимоотношений. Нет, вообще-то я их всех жалела: и мужчин, и их жен, и их мам… Казалось: стану для всех хорошей, и очередной принц просто не сможет не пасть к моим ногам. А принцам было удобно и приятно для мужского самолюбия иметь под рукой помимо жены еще и самоотверженную подружку. Я привыкла к своей невезучести и привычно поругивала злодейку-судьбу, каждый раз наступая на те же грабли. Надо немедленно разорвать этот порочный круг, пока собственная жизнь не пронеслась мимо и не рухнула вниз, как Ниагарский Водопад! Глупая волчица погибнет во время облавы, а умная прыгнет за флажки. Я прыгаю!»
Ирина случайно увидела свою раскрасневшуюся решительную физиономию в зеркале и расхохоталась. Что за шекспировские страсти она сейчас накрутила!
Она подошла к столу, включила компьютер и отправила по электронной почте следующий текст: «Привет, Костик и Майя! Ниагара пересохла навсегда. Прощайте. Ваша Ирэн».