— Думаю, вы уже знакомы, — говорю я с улыбкой. Затем снова смотрю на открытку. На ней фото Большого Каньона. Это не Фиджи… однако, я знаю, что его он тоже захотел бы увидеть.
Эшли сжимает мою руку. Я переворачиваю открытку. На обратной стороне надпись — почерком Эшли.
Гранд-Каньон был прекрасен. Уверены, что тебе понравился бы. Мы скучаем по тебе. И мы уповаем на то, что там, на небесах, гораздо бо́льшая красота — такая, что невозможно оценить взглядом.
Со всей нашей любовью.
Ниже витиеватая подпись Эшли. Следом за ней — моя.
Я обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, после чего она берет открытку и наклоняется к могиле. Я наблюдаю, как она ставит ее около надгробного камня, а потом возвращается в мои объятия.
— Иногда я задаюсь вопросом, — говорит она почти шепотом, — если бы я могла вернуть все обратно — если бы могла и если такое вообще возможно — и если бы тогда я знала то, что знаю сейчас, вдруг я бы проспала в тот день, когда должна была встретить его?
Она смотрит на меня. Ее глаза яркие, но задумчивые.
— Но это навевает грустные мысли, ведь я могла бы никогда не узнать его, — добавляет она. — И еще один вопрос меня мучает: а если бы я никогда не встретила тебя?
Что-то в том, как она произносит последние слова, переполняет мое сердце чувствами. Она сжимает мою руку, и я киваю, потому что согласен с ней. Я хочу сказать ей это, но слова не идут с языка. Вместо этого мне удается вымолвить:
— Я знаю, детка. Знаю.
И я действительно знаю. Знаю, что она имеет в виду. Я находился бы в постоянной тоске, если бы никогда его не знал. И я не могу себе даже представить, что никогда не узнал бы эту девушку, находящуюся сейчас в моих объятиях.
Несколько минут спустя Эшли отстраняется и легко целует меня в щеку.
— Я дам вам время, ребята.
Я киваю и сжимаю ее руку. А потом наблюдаю, как она идет в сторону железных ворот, и ее голубой сарафан развевается на ветру. И когда она исчезает на парковке, я поворачиваюсь обратно к могиле Оуэна. Я просто стою в тишине, пока небольшая улыбка пробивает себе путь к моему лицу.
— Ну, я всегда хотел, чтобы вы встретились … И, кажется, я всегда хотел узнать, кто твоя таинственная подруга, — я издаю небольшой смешок и переступаю с ноги на ногу. — Думаю, ты уже знаешь, что она особенная. Мне жаль, что я почти позволил ей уйти.
На глаза наворачиваются слезы. Я пытаюсь вытереть их раньше, чем они прольются.
— Но я обещаю тебе, что буду хорошо заботиться о ней. Отныне и навсегда.
Я делаю шаг ближе и кладу руку на надгробный камень.
— Я скучаю по тебе, приятель. Знаю, что не всегда говорю тебе об этом, но большинство дней я адски скучаю.
Я убираю руки и смотрю на его имя, высеченное на этом песочного цвета камне, потом делаю глубокий вдох и отхожу.
— Ну, мне лучше идти. Скоро мы привезем тебе еще открытку из одного из тех мест, о которых ты мечтал.
Я начинаю поворачиваться, но останавливаюсь.
— И, приятель … — эмоции переполняют меня, и я пытаюсь сглотнуть их, чтобы суметь это сказать. — Спасибо, что привел ее ко мне.
Между нами снова возникает тишина, и предательская слеза скатывается по моей щеке. Но в этот раз я не пытаюсь вытереть ее.
— И не волнуйся, братишка, я прослежу, чтобы Джек позаботился о твоей Кристен.
Глава 39
Эшли
— Могу ли я пригласить вас на танец, мисс Уэскотт? — он протягивает мне руку.
Я ничего не говорю. Просто вкладываю свою руку в его ладонь.
— Я могу ошибаться, — говорит он, беря мою руку и легко касаясь другой рукой моей спины, — но я помню, что три года назад я уже танцевал этот танец с вами.
Я вижу, как широкая улыбка медленно расплывается по его лицу.
— И под эту же самую песню.
— Вы не ошибаетесь, — говорю я, даря ему легкий кивок.
Он привлекает меня вплотную к своему телу, я осторожно кладу голову ему на грудь, и мы начинаем раскачиваться под музыку. Я чувствую его тепло. Чувствую свежий запах его одеколона. И это напоминает мне, что я дома.
— И, если я правильно помню, — продолжает он, — кажется, именно здесь мы создали первую сплетню о нас.
Я непроизвольно улыбаюсь его словам.
— Я считаю, что и здесь вы тоже правы.
Потом, почувствовав, как он прижимает меня и целует волосы, я отрываю голову от его груди.
— Не хотите ли сегодня освежить эти слухи, мисс Уэскотт? — он опускает ко мне лицо и шепчет слова, скользя губами по моему уху.
Прежде чем я успеваю понять его вопрос, он отстраняется и берет мои руки в свои. Одним плавным скользящим движением он опускается на деревянный пол на одно колено. В этот момент я пытаюсь оглянуться, но все, что могу видеть, — это его глаза. Все, что я вижу, — это он и то, как он смотрит на меня. От этого появляется ощущение, что мы каким-то образом связаны некоей воображаемой нитью, которая проходит между нашими сердцами.
— Во-первых, кажется, ты забыла это у меня некоторое время назад, — он протягивает мне камень в форме сердца — тот самый, который я нашла, когда мы так давно ходили вместе за грибами. Я потянулась к нему, но он не позволил.
— Это твое, да, — подтверждает он. — Но я надеялся, что ты собиралась подарить его мне, — он качает головой. — Поэтому я не собираюсь возвращать его.
Я просто улыбаюсь, а он засовывает камень обратно в карман и достает маленькую черную коробочку. Чувствую, как мои глаза округляются, когда он, честно и уверенно, произносит следующие слова:
— Во-вторых, мисс Уэскотт, именно здесь я в тебя влюбился. Я знаю это. Миссис Бэтти, сидящая вон там, тоже знает это, — он указывает глазами на пожилую седоволосую женщину в углу, а я замечаю, что музыка затихла, и глаза каждого, кто находится вокруг этого маленького танцпола, направлены сейчас на нас. — Это видели все, — продолжает он. — Я так и не оправился с того дня. Ни одну живую душу я никогда так не любил, как люблю тебя. Я твой, Эшли Уэскотт, и это знают все. Если ты примешь меня, я хочу продолжать давать поводы для сплетен о нас всю мою оставшуюся жизнь.
Я просто смотрю в его глаза. И мои мысли улетают в прошлое. К воспоминаниям о теплой летней ночи и к мальчику, с которым я никогда не встречалась. В этом воспоминании мои глаза выхватывают его из толпы. Я не смотрю по сторонам. Он приглашает меня на танец. Это просто танец. И он всего лишь мальчик. Но я пропала. Он протягивает мне руку. Он не знает, что в нем мое спасение. Я беру его руку. И точно так же спасаю его.
Воспоминания исчезают и, когда прихожу в себя, я киваю. Я киваю даже раньше, чем будет задан вопрос.
Он смеется и все равно спрашивает:
— Ты выйдешь за меня, Эшли Уэскотт?
Я не могу перестать улыбаться.
— Да, — отвечаю я. — Да! Конечно, да.
Он надевает кольцо мне на палец, и вокруг нас взрываются аплодисменты.
А он притягивает меня ближе и шепчет на ухо слова, которые я не забуду, пока жива:
— Я счастлив станцевать главный танец с вами, мисс Уэскотт. И, да …ты сто́ишь больше, чем те шрамы, которые ангелы когда-нибудь увидят.
Эпилог
Эшли
Один миг.
Одно мгновение может определить всю нашу жизнь.
Один миг — вот и все, что нужно.
Но один миг — это не вся история.
Вся история намного сложнее.
Наша жизнь в действительности больше похожа на серию мгновений, где одно наслаивается на другое.
Не только один восход солнца, но и все ночи перед ним.
Не только одна рана на сердце, разрывающая нас на части, но и все воспоминания, предшествующие этому.
Это взгляд сверху на все мысли, слова, улыбки.
Это волнующий вопрос после тихой молитвы.
Это медленный танец в центре урагана.
Это шанс, которым воспользовались еще до того, как он был подарен.
Это странное переплетение слез, волнения и смеха.
Это и называется жизнью.
Это любовь.
И иногда это очень больно.
Но каждый раз оно того сто́ит.
Каждый миг бесценен — и счастливый и тягостный.
Каждый. Последний. Единственный.
Только через них мы понимаем, что все это сто́ит.
* КОНЕЦ *