Постарайся, чтобы представители шести или восьми разных полов, обитающие в стенах нашего квартала, четко уяснили, что им следует избегать интимных встреч с мужчиной плотного телосложения, ростом примерно пять с половиной футов, с короткими толстыми пальцами и явным пристрастием к садистским забавам. Да, чуть не забыл: эксперт обнаружил, что, когда наш таинственный незнакомец бил, прижигал и душил Тами, он познал высшую радость… Следы семени найдены во всех трех отверстиях.
Я добросовестно постарался разнести новость по всему Будайину. Каждый соглашался с моим тайным убеждением: человек, убивший одну из Сестер, теперь будет не охотником, а объектом охоты. Тот, кто изберет Черных Вдов в качестве жертвы, сам станет жертвой неутомимых дам. Селима и Деви сейчас начнут отлавливать всех, кто хоть немного подходит под описание убийцы, руководствуясь простым расчетом, что один из них окажется преступником. Мне почему-то показалось, что Вдовы не станут пускать в дело ядовитые клыки, по крайней мере сразу. Я на собственной шкуре почувствовал, как им нравятся… назовем это предварительными ласками.
Следующий день у Ясмин был свободным, и часа в два я позвонил ей. Ночью моей подруги дома не было; где она провела ее, разумеется, не мое дело, но с удивлением отметил, что меня все-таки мучает ревность, ну совсем немного… Мы договорились в пять пообедать вместе в нашем любимом кафе. Там можно сидеть за столиком на террасе и наблюдать за происходящим на улице. В двух кварталах от ворот еще довольно спокойно и даже напоминает обычную городскую жизнь. Кафе было подходящим местом, чтобы стряхнуть с себя заботы, расслабиться. Я ничего не сказал Ясмин о событиях прошлого дня, иначе мы проговорили бы до обеда, а чтобы успеть вовремя, ей требовалось не меньше трех часов.
В ожидании Ясмин я успел выпить только дважды. Она появилась в четверть шестого, хотя обычно опаздывает минут на сорок — сорок пять; я ждал Ясмин не раньше шести и собирался влить в себя хотя бы еще две порции спиртного, потому что проспал всего четыре часа и все это время страдал от ужасных кошмаров. Мне нужна была выпивка, хороший сытный обед и добрая мамочка в лице Ясмин, которая подержит меня за руку, пока я буду плакаться ей в жилетку.
— Мархаба! — весело приветствовала меня подруга, плавно скользя между металлическими столиками.
Я махнул Ахмаду, обслуживавшему нас, он осведомился, что будет пить дама, и принес меню. Пока Ясмин изучала список блюд, я изучал ее. Волосы падали волной на плечи, словно черное облако; легкое хлопчатобумажное летнее платье было в европейском стиле — желтое с белыми бабочками. Вокруг загорелой смуглой шеи — серебряная цепочка, с которой свисал миниатюрный серебряный полумесяц.
Она выглядела такой волнующе-красивой… Очень не хотелось тревожить ее сейчас.
— Ну, как прошел день, Марид? — произнесла она, чуть улыбаясь.
— Тамико убита, — выпалил я, чувствуя себя ужасным недотепой. Наверное, можно было найти массу способов сказать об этом, не оглушая ее сразу страшным известием.
Ясмин широко раскрыла глаза и прошептала формулу, отвращающую зло.
Я сделал глубокий вдох. Потом поведал обо всем, начиная с утреннего визита Сестер ко мне и энергичной разминки, последствия которой ощущал и сегодня.
Описал, как прошел день, как меня отпустил Оккинг и, наконец, как я, заброшенный и измученный, добрался до дома.
По ее гладкой щеке, нарушив тщательно наложенный румянец, медленно сползла слезинка. Несколько секунд Ясмин сидела молча, не в силах произнести ни слова.
Не понимаю, что ее так расстроило; я проклинал себя за неловкость.
— Мне так жаль, что я не была с тобой прошлой ночью, — сказала она наконец. Ясмин не сознавала, как крепко она сейчас сжимает мою руку. — Я встречалась с клиентом, Марид, каким-то парнем из клуба. Он несколько недель подряд приходил, чтобы увидеть меня, и в конце концов предложил мне две сотни за ночь. Вроде бы неплохой человек, но…
Я поднял руку. Не хочу слышать об этом. Мне нет дела до того, как девочка зарабатывает на жизнь. Но, конечно, я тоже хотел бы, чтобы прошлую ночь Ясмин провела со мной. Чтобы в перерывах между кошмарами утешаться в ее объятиях.
— Теперь все позади. Я хочу потратить остаток полтинника на обед, а потом давай хорошенько прогуляемся.
— Ты правда думаешь, что все кончилось? Я пожевал губу.
— Все, кроме дела с Никки. Хотел бы я знать, что означал этот телефонный звонок. Просто не могу понять, как она могла сбежать вот так, подставив меня из-за несчастных трех тысяч. Понимаешь, в Будайине никогда нельзя быть на сто процентов убежденным в верности друзей, но я в свое время вытащил эту девочку из нескольких очень неприятных ситуаций и думал, что такого она не забудет.
Ясмин еще шире раскрыла глаза и неожиданно рассмеялась. Я не понимал, что смешного можно найти в моем положении. Лицо еще было ужасным — распухшее, покрытое кровоподтеками и синяками; страшно болели ребра. Вчерашний день не содержал ничего забавного.
— Вчера утром я встречалась с Никки, — призналась Ясмин.
— Вот как?
Я вспомнил, что Чирига тоже видела Никки часов в десять утра, и та сказала, что идет искать Ясмин. Я не связывал этот визит к Чири с последовавшим исчезновением Никки.
— Она была очень взвинченной и испуганной, — сказала Ясмин. — Призналась мне, что бросила работу и вынуждена уйти от Тами. Только не объяснила почему.
Сказала, что беспрестанно названивает тебе, но никто не отвечает.
Ну, конечно: когда Никки пыталась связаться со мной, я лежал на полу своей комнаты, совершенно отключившись после избиения.
— Она отдала мне этот конверт и просила обязательно вручить тебе.
— А почему Никки не оставила его у Чири? Это избавило бы меня от массы физических и моральных страданий.
— Ты что, не помнишь? Никки работала у Чири Примерно год, может, больше.
Чирига поймала ее на том, что она обсчитывает клиентов и крадет чаевые у девочек.
Я кивнул: действительно, Чири и Никки обычно избегала друг друга.
— Значит, она зашла к Чири только для того, чтобы узнать, где найти тебя?
Я стала ее расспрашивать, но Никки не ответила. Твердила только одно: «Обещай, что непременно передашь Мариду конверт».
Я надеялся, что таинственное послание окажется письмом, по которому можно найти Никки и вернуть свои деньги. Взяв конверт, я разорвал его. Внутри лежали три тысячи киамов и записка, написанная по-французски:
«Милый Марид!
Я так хотела сама отдать тебе эти деньги; много раз звонила, но никто не отвечал. Оставляю конверт у Ясмин, но если ты так и не получишь его, то никогда не узнаешь об этом и навеки меня возненавидишь. Не знаю, когда мы снова увидим друг друга… Я в таком смятении, все так переменилось!
Буду жить с одним старинным другом нашей семьи, богатым коммерсантом из Германии: помню, он всегда приносил мне подарки, когда я еще была застенчивым, погруженным в себя маленьким мальчиком. Теперь, после того, как я стала… в общем, тем, кем я стала, немецкий бизнесмен обнаружил еще большую склонность к разным подаркам. Мне он всегда был симпатичен, Марид, хотя я не могу полюбить его. Но жить у такого человека неизмеримо приятнее, чем терпеть общество Тамико.
Этого джентльмена зовут герр Люц Сейполт. Он владелец великолепного дома в пригороде; попроси водителя отвезти тебя (мне пришлось списать это) к Байт ил-Симсаар ил-Альмаани Сейполт, и он доставит тебя к нашей вилле.
Передай мою любовь Ясмин и всем остальным. Когда выдастся возможность, я навещу наш квартал, но, думаю, сначала какое-то время буду с наслаждением играть роль хозяйки имения. Уверена, что ты наверняка поймешь меня, Марид: в конце концов, бизнес есть бизнес, муш хайк? (А ты, могу поспорить на что хочешь, вообразил, что я так и не выучила ни слова по-арабски!)
С любовью и благодарностью, Никки».Я вздохнул и протянул письмо Ясмин. Вспомнив, что она ни слова не понимает по-французски, перевел послание Никки.