Только сейчас Эльза поняла, что представляет собой шеф. Не зря Крамер говорил ей когда-то, что его нужно остерегаться. Надо немедленно предупредить Гардекопфа, чтобы он постоянно был настороже.
Эльза бросилась искать своего заместителя. Она ходила по коридорам, заглядывала в кабинеты врачей, но Гардекопф как сквозь землю провалился.
А он в это время сидел с бутылкой вина в зарослях на берегу Женевского озера и дрожал от злости. Гардекопф жалел, что согласился на ату поездку. Он совсем иначе представлял себе работу в Швейцарии. Что же произошло?
Когда Эльза увидела его в столовой, то решила, что Гардекопф завтракает. На самом деле он пил несладкий чай. Ему назначили рентген желудка и запретили что-либо есть до обследования. Случилось так, что врач-рентгенолог, в душе восхищавшийся Гитлером, спросил Гардекопфа:
— Вы немец?
— Да.
— Служите в армии?
— Нет.
— Почему? Такой крепкий мужчина, рейху нужны солдаты, а не слюнтяи.
Помня о том, что он антифашист, Гардекопф отчеканил:
— Я — антифашист.
У врача сразу же изменилось отношение к подопечному. Он поворачивал его холодными руками в разные стороны, толкал кулаками в живот, и Гардекопф понял, что тот не столько обследует его, сколько издевается. Большого труда стоило ему сдержаться. Усилием воли он подавил в себе желание свернуть рентгенологу шею.
— Вы здоровы, как бык, а желудок у вас болит от того, что жрете без меры, «товарищ», — ехидно проговорил врач.
Кое-как одевшись, Гардекопф выскочил из кабинета…
И вот теперь, забравшись в прибрежные кусты, он прихлебывал из горлышка вино, ругая самыми непристойными словами врача-рентгенолога.
Миллер уже отчаялась отыскать Гардекопфа и направилась к озеру. Она размышляла о том, как плохо, что в такой трудный для нее момент нет рядом никого из соратников, с кем можно было бы посоветоваться. Хотя что делать с Мареком, она уже решила. Его надо убрать, и как можно скорее, иначе она повредит себе, а рисковать собой сейчас Эльза не имела права. Во-первых, необходимо передать пленку, полученную от резидента агентурной сети Брижека, во-вторых, надо передать агентуру кому-то другому. Она еще не знала, что за люди в этой сети, но по содержанию пленки безошибочно определила, что материал очень ценный. Кто бы ни были эти патриоты, они боролись против фашизма и польза от них будет большая. Кроме того, Эльза решила попытаться спасти англичанина. Все дело в том, что со стороны СД опасность ему не грозила, а вот абвер пойдет на все, если увидит, что завербовать английского разведчика не удастся.
Ход мыслей Миллер прервал внезапно появившийся Гардекопф.
— Добрый день, фрау гауптман.
Эльза вздрогнула от неожиданности.
— Добрый день. Где вас носит? Я разыскиваю вас более часа.
— Был на рентгене.
— Вы видели Бедуина?
— Вчера даже играл с ним в биллиард.
— Вы умеете играть в биллиард?
— Да. И говорят — неплохо. Когда я работал в «Мелодии», у меня было много свободного времени. Книги я не люблю читать, и как-то мы с надзирателями за свои деньги купили биллиард. Тогда я и научился играть.
— Кто выиграл партию?
— Бедуин.
— Вы поддались ему?
— Ни в коем случае. Просто я давно не играл. Через пару дней я выиграю у него, вот увидите.
— Какое впечатление он произвел на вас?
— Нагл и высокомерен. Такие, как он, после первого допроса с пристрастием выкладывают все, что знают. Разрешите мне заняться им. Не пройдет и часа, как мы сможем уехать из Швейцарии…
— Обер-лейтенант, — перебила его Миллер, — слушайте меня внимательно. Бедуин намного опаснее, чем вы предполагаете. Какое у вас оружие?
— Парабеллум, вальтер и кастет.
— Кастет и вальтер всегда держите при себе. Если случится непредвиденное, оружие применяйте не задумываясь. Вы поняли?
— Так точно. Если появится необходимость в применении оружия, не колеблясь применять его, — повторил Гардекопф.
— Мы потеряли уже четыре человека по милости Марека, и мне совсем не хочется, чтобы мы с вами пополнили этот список.
— Я все понял, фрау гауптман, — преданно посмотрел на Эльзу Гардекопф.
— Хорошо. Идите, я еще немного погуляю.
— Фрау гауптман, здесь почти не бывает людей. Одной оставаться опасно.
— Мне лично опасность пока не грозит. Вас же могут попытаться убрать, чтобы оставить меня без помощника.
Гардекопф послушно направился к корпусам. Когда Миллер возвращалась с прогулки, на дорожке она столкнулась с Мареком.
— Прошу прощения, — галантно извинился он.
— Ничего, я тоже виновата, вовремя не заметила вас.
— Сегодня, несмотря на чудесную погоду, на берегу никого нет. Я встретил только мужчину да вот вас.
— Я просто гуляю от корпуса до причала. Я еще ни с кем не успела подружиться, а гулять одной не очень приятно. Скучно.
— Если вы не возражаете, я составлю вам компанию. Врачи советовали мне как можно больше бывать на свежем воздухе.
— Вы тоже недавно приехали сюда?
— Нет, я приехал давно, но лечение протекает очень медленно, а знакомых у меня нет потому, что старые уехали, а с новыми познакомиться не успел.
— Откуда вы приехали сюда, если не секрет?
— Какой может быть секрет на курорте? Я приехал из Голландии.
— Вы так хорошо говорите по-немецки, что я решила — вы немец.
— Нет, я чех.
— Эмигрировали в Голландию или жили там раньше?
— После оккупации чешских земель немцами я выехал в Голландию, там живут мои родственники. А вы приехали из Германии? Вы похожи на немку, но что-то есть в вас наше, славянское.
— Что именно?
— У вас доброе лицо, а это свойственно только славянским народам.
— Впервые слышу о славянской доброте. Мне кажется, что все люди добрые. Я русская, живу в Германии и не жалуюсь на немцев.
— Вы приехали подлечиться или отдохнуть?
— Подлечиться. Несколько месяцев тому была ранена в голову.
— Интересно, как это произошло?
— Мой отец до революции имел много земли в России. Сейчас он очень стар, бессилен. Войска фюрера заняли тот район, где находились его земли. Отец сам поехать туда не мог, но ему очень хотелось посмотреть, что стало с его землей. Он долго думал и наконец решился послать туда меня, но я не доехала.
— Почему?
— Поезд подорвали партизаны. Я была тяжело ранена. Два месяца пролежала в госпитале.
— Как чувствуете себя сейчас?
— В общем, нормально, но иногда бывают приступы, тогда я теряю над собой контроль. Перед самым отъездом сюда я рассердилась на дворника и выстрелила в него из охотничьего ружья.
— Он умер?
— Да. Могли быть, конечно, большие неприятности, но один знакомый отца служит в абвере. Он сумел доказать, что дворник наполовину немец, наполовину еврей, и дело замяли.
— И после этого вы решили ехать лечиться в Швейцарию?
— Да. Помог тот же знакомый отца, сотрудник абвера.
Помолчав, Бедуин сказал:
— Вам надо серьезно лечиться.
А про себя подумал: «Черт знает что! Вместо первоклассного разведчика мне подослали какую-то больную, неуравновешенную бабу».
Он решил сегодня же связаться с начальником управления и потребовать от него объяснения.
Вечером начальник управления получил радиограмму:
«Берлин. Хозяину.
Тот, кого я ожидал, прибыл. Для операции он не годится. Срочно присылайте другого.
Рассвирепевший шеф, решив, что Марек тянет время умышленно, послал чеху ответную радиограмму:
«Лозанна. Бедуину.
Операция должна быть выполнена независимо от того, подходит партнер или нет. Предупреждаю последний раз.
А в Берне агенты, которые осуществляли слежку за Бедуином, получили радиограмму для Эльзы.
«Лозанна. Миллер.
Внимательно следите за поведением Бедуина. Если откажется работать на вас, ликвидируйте.