Мальчик вздохнул.
- Экий ты… Непонятливый. Дело-то не в снежинках…
- А в чём? – совсем уже ничего не понимая, спросил Сашка.
Но мальчик уже снова погрузился в работу, не реагируя ни на что вокруг.
Сашка пару минут растерянно постоял рядом с ним, но, поняв, что больше ничего не добьётся, пошёл дальше.
Другие мальчики были не менее странными. Одни что-то напевали, другие смеялись, третьи мечтательно вздыхали – казалось, у каждого в голове было что-то своё.
В общем, прогулка ясности не добавила. Ещё немного покружив между столиками, Сашка вернулся к тому, что указал ему проводник. Задумчиво усевшись на беленький стульчик, он начал размышлять. Пытался вспомнить, кто он и откуда, как здесь оказался и что ему теперь делать. Увы, в голове было так же бело, как и вокруг.
- Ну не вырезать же мне снежинки с блаженным видом, как эти все! – наконец, с досадой произнёс он, стукнув кулаком по столу.
Сидевшие неподалёку от него мальчишки удивлённо вздрогнули, услышав громкий звук и на мгновение подняли глаза на источник шума, потом покачали головами и вновь погрузились в работу.
- Ну хорошо, - язвительно прошептал Сашка. – Раз так, будут вам снежинки! – и, резко сбросив на пол лежавшие на столе бумаги, громко засмеялся.
Мальчишки вновь подняли на него глаза на пару мгновений.
- Глупый, - вздохнул один из них. – Вьюгу утроил. Эх, новенькие…
- Да вы что все! – вскочив на стол, завопил Сашка. – Вы что? Вы серьёзно? Сидеть целыми днями с отречённым видом и снежинки вырезать? Да каждый школьник знает, что снежинка – обычный ледяной кристалл! А из бумаги их только для детских утренников режут! Вы сами это понимаете?
Мальчишки, печально на него смотревшие, понимающе переглянулись.
- А я в свой первый день тебя со стула скинул, помнишь? – произнёс один из них.
Второй засмеялся.
- Что ты! Я, помню, высыпал все снежинки в отделе из корзин. Ох, и завалило тогда снегом всю страну!
- А я… - протянул третий. – А я не спорил, - вздохнул он. – Даже и вспомнить нечего.
- Ты это… - произнёс первый, глядя на разъярённого и растерянного Сашку. – Ты, конечно, пошуми. Это надо. А потом – мой совет! – просто возьми в руки ножницы. Просто возьми. Не понравится – выбросишь их и уйдёшь. Тут никого не держат.
- Куда уйду? – спросил Сашка, оглядываясь вокруг.
- А ты всё поймёшь, - пояснил мальчишка и вновь углубился в вырезание узоров.
Ситуация, конечно, была странная. И чем дальше, тем непонятнее. Ни выхода, ни решения, ни идей у Сашки не было. А потому он, ещё немного потоптавшись на столе и растратив свою былую решительность, смиренно спустился и снова уселся на стул. А потом, по совету мальчишки, осторожно, словно что-то очень опасное, взял со стола ножницы.
Ножницы были не совсем такие же, как всё вокруг. В это царстве пушистого и белого ни были чужими. Тяжёлые, железные, холодные, твёрдые… Такие же, как и он сам.
Прикосновение к ножницам вмиг оживило в Сашке все воспоминания прошлого. О его суровом характере и преданности работе, о том, как он решительно отметал всякую чушь вроде прогулок под первым снегом и посиделок у костра – когда заниматься такой ерундой, если горит квартальный отчёт? Он бежал вперёд, листая календари, а не дни. Всё спешил к вершине карьеры, всё пытался стать ещё успешнее, лучше, сильнее. А дома ждали жена и дети. Пашка и Оленька, рисовавшая на детских рисунках семьи вместо папы кота. Потому, что Барсик дома. А папа – на работе. А папа всё бежал, бежал, не щадя себя и не оглядываясь назад. И добежал до сердечного приступа в неполные пятьдесят, так и не закончив очередной отчёт.
Испуганно отдёрнув руку, Сашка уставился на ножницы, как на монстра.
Остальные мальчишки, находившиеся рядом, оставили свою работу и подошли к нему.
- Что, всё так плохо? – участливо спросил один из них.
- Да как же… - рассеянно протянул Сашка. – Ну как же так? Я же не хотел. Я всё думал, вот, сейчас закончу, и мы с семьёй отдохнём. Свожу Ольку покататься на бубликах – она давно просила. И Пашке куплю новый снегокат. И с женой на каток. Ведь оставалось-то всего ничего… Я ж ещё только жить начинал…