Вместе близнецы ведут нас вверх по лестнице и к входной двери, выталкивая нас, а затем следуют за нами на улицу.
Ромэн идет дальше не оглядываясь и маниакально смеётся, когда направляется к моему джипу, припаркованному у дороги. Но я поворачиваюсь к близнецам. Мои товарищи по команде. Его лучшие друзья.
— Ничего не было...
— Убирайся на хрен, — огрызается Эллиот, что-то похожее на страдание сквозит на его лице, когда он смотрит на меня. — Из этого дома, из этого города, из гребаного Колорадо, мне плевать, куда. Просто уходи. — Его гримаса усиливается, когда он качает головой, и смотрит на дом, а сухие слова звучат как гравий. — Ты должен. Пока ты не уничтожил его еще больше.
Я захлопываю дверь в квартире, как только мы с Ромэном оказываемся внутри, все еще злясь на то, что произошло на вечеринке.
Не только на Ромэна, что он трогал Ривера у меня на глазах, зная, что я бессилен что-либо с этим сделать. Хотя это и вывело меня из себя, но больше меня взбесило то, как друзья Ривера — наши товарищи по команде — смотрели на меня, когда вошли в комнату, увидев нас троих вместе в таком виде.
Я сразу понял, что Ривер рассказал им все, что произошло между нами, но после их слов это стало очевидным. В конце концов, они его лучшие друзья. И в этой хреновой ситуации я могу лишь радоваться, что рядом с ним есть люди, которые могут подхватить его и убедиться, что с ним все в порядке.
Потому что я ужасно вел себя с ним.
С ненавистью. С грубостью. Чертовски токсично.
И ничто из того, что я бы сказал или сделал, не поможет мне искупить или исправить ситуацию.
Зная все это, мне не помогло, когда Эллиотт встал передо мной, защищая Ривера. Но затем быть обличённым перед всеми? А потом вышвырнутым на улицу, как ненужный щенок?
Это было ужасно. Даже разозлило.
Не из-за того, что меня разоблачили. Мне на это наплевать. Если бы все не пошло наперекосяк в тот день, когда мы вернулись в Боулдер из хижины, я бы все равно признался. Потому что знал, что у меня, по крайней мере, будет Ривер, на которого смогу опереться и который поможет мне пройти через это.
Не думаю, что это было бы слишком тяжело. Не для команды. Все, блядь, обожают Ривера. Единственный человек, у которого когда-либо были проблемы с его ориентацией — это я. Потому что слишком боялся своей собственной.
Знать, что я не могу постоять за себя, устроить сцену или сделать хоть что-нибудь в защиту Ривера, было труднее всего. Все потому, что я не знаю, кто смотрит. У Теда могут быть глаза и уши практически везде.
Он уже знает, что я в Колорадо. Понимаю, что он наблюдает и ждет. Но на данный момент я не знаю, какая у него есть информация и через кого он ее получает.
Так что, что бы я ни делал, он не должен узнать о Ривере. Иначе какой смысл мне разрывать с ним отношения, говорить ему всю эту ужасную чушь? Всю ту душевную боль, через которую я заставляю пройти нас обоих? Черт, это было бы напрасно.
Даже если я был готов бросить все, чтобы оторвать Ромэна от губ Ривера.
От этой мысли я впал в ступор, отчаянно нуждаясь в спасении.
Бросив взгляд в сторону Ромэна, потому что он явно виноват во всем этом, я направляюсь на кухню и хватаю бутылку «Джеймсона», стоящую в шкафу.
— Веселье продолжается? — спрашивает Ромэн, когда я наполовину наполняю стаканчик золотистой жидкостью.
— Да. Мне плевать, делай что хочешь, — говорю я ему, не встречаясь с Ромэном взглядом, когда ставлю бутылку на стойку, не потрудившись закрыть крышку. Мне и так скоро понадобится дозаправка. Я делаю глоток, затем еще один, позволяя алкоголю обжечь мое горло и согреть желудок.
— Тебе стоит расслабиться, парень, — говорит он, беря стакан и наливая себе виски.
— Отвали, Ромэн, — рычу я, хватаю бутылку, как только он ставит ее обратно на стойку, и направляюсь к дивану.
Конечно, не понимая намеков и не зная, что значит слово отвалить, он следует за мной и садится на диван напротив. По какой-то причине меня это бесит. Передо мной закадычный друг, человек, которому я доверял свою жизнь с восьми лет, и в этот момент я не испытываю к нему ничего, кроме неприязни.
В комнате воцаряется неловкая тишина, висящая в воздухе, как ядовитый туман, от которого я бы отдал все, чтобы избавиться. Поэтому я пью.
Хочу убежать, забыть. Пережить ночь так, чтобы не вернуться на вечеринку или, что еще хуже, не оказаться в квартире Ривера.
Мы оба не в том состоянии, чтобы быть рядом друг с другом. Мы уже давно не вместе. И как бы я ни ненавидел это, я знаю, что он прав, когда говорит, что мы токсичны и чертовски не подходим друг другу. Это было очевидно с самого начала, и если бы мы были умными, то держались бы друг от друга как можно дальше. Но в этом-то и кроется вся загвоздка. Иногда то, что должно помочь удержаться на плаву, тебя топит. И такие отношения, как эти, нужно рубить на корню, пока вы не стали гибелью друг для друга.
И все же, сколько бы не думал об этом и ни пытался убедить себя, что так будет лучше, в глубине души я знаю, что не могу остаться в стороне. Я не могу вот так просто взять и отказаться от него, как думал. Как хотел бы. Даже если мне будет легче его защитить.
Я продолжаю пить, думаю о своем, пока с Ромэном сидим в тишине. От третьего бокала виски чувствую себя немного пьяным, но я не видел, чтобы он наполнял свой стакан с тех пор, как мы сели за стол.
А может, я просто не заметил. Кто знает, и, что более важно, кого это, блядь, волнует?
Злость все еще кипит во мне, когда смотрю на Ромэна, он видимо чувствует, потому что отрывается от созерцания своего бокала, на колене, и смотрит мне в глаза.
— Иди на хер, Ро.
Он тихо фыркает, качая головой.
— Сам иди, Рейн.
— Нет, — рычу я, качая головой и небрежно ставя бокал на столик рядом с диваном. — Пошел ты за тот трюк, который устроил в общежитии. О чем, чёрт возьми, ты вообще думал?
Он вскидывает бровь.
— Ты серьезно хочешь знать? Правда?
— Я бы не спрашивал, если бы не хотел, — шиплю я.
Ромэн ставит бокал на стол и поворачивается ко мне, его сдержанная маска, которую он, кажется, натягивал в эти дни, немного спадает.
— Я подумал, что мне надоело видеть, как ты страдаешь из-за кого-то, кто, по правде говоря, не достоин тебя. Потому что Ривер - чертовски жалкий пацан. Я подумал, что, если я сделаю то, что сделал, ты увидишь человека, который был перед тобой все это время, тот, с которым ты должен пытаться сблизиться. Потому что он тот, кто ставил тебя на первое место. С самого детства.
Дыхание сбивается, и я пытаюсь сглотнуть, в горле внезапно пересохло. Черт.
То есть, да, он назвал Ривера своим соперником на вечеринке, но я, честно говоря, подумал, что это для того, чтобы поиздеваться надо мной, ведь он такой придурок. Ведь мы оба знаем, что между нами… ничего не получится. По многим причинам.
Верно?..
Открыв рот, я не могу вымолвить ни слова, то ли из-за злости, то ли из-за его признания. В любом случае, это не важно, потому что Ромэн хватает меня за шею, и целует.
И как только его губы касаются моих, мое тело воспламеняется, вспоминая тот единственный поцелуй, который мы разделили ранее. Но этот... он совсем не похож на предыдущий. Тот наполняли нерешительность и сила дружбы.
Этот — взрыв накопившейся агрессии и разочарования.
Ромэн скользит языком по моим губам, и я стону ему в рот. Горячий, со вкусом виски и легким привкусом мяты. Я тут же обвожу языком его губы в поисках пирсинга.
Но его там нет.
Потому что он не Ривер.
Но у меня нет времени осмыслить все, потому что Ромэн задирает мою рубашку и стягивает ее через голову. И я не могу остановить это.