Под моей ладонью челюсть Рейна дергается, почти пульсирует. По одному только движению я понимаю, что он пытается сдержать свой гнев.
Гнев на что? Я не знаю.
На меня за то, что подстрелили. На Теда за то, что стрелял. На весь мир за то, что мы оказались в такой хреновой ситуации.
Рейн, стоящий на коленях рядом со мной, пересаживается так, чтобы положить мою голову себе колени, и все еще прижимать мою рану. Она перестает болеть. Как и ноги, я не чувствую ничего ниже живота.
— С тобой все будет хорошо, детка. Все будет хорошо, — успокаивает он, но слова все еще звучат надрывно. Отрывистые, сухие, в них слышится чистейшая ложь.
Я кашляю один раз. Второй. На третий кровь наполняет мой рот, и из глаз катятся слезы.
— Я не хочу умирать, — шепчу я, и дрожь в моем голосе выдает мой страх.
Рейн трясет головой, его размытое, нечеткое лицо теперь полностью окружает темнота.
Я не хочу умирать.
— Ты не умрешь, Ривер. Черт возьми, не говори так. Помощь будет с минуты на минуту.
Опять ложь. Они бы уже были здесь.
Я качаю головой, или, по крайней мере, думаю, что качаю, но онемение распространяется от груди к шее, замораживая меня на месте, как ледяную скульптуру.
— Не лги мне, — говорю я Рейну. Я не выдержу, если последние слова, которые он мне скажет, будут еще одной ложью, нагроможденной друг на друга. — Мы обещали... — прохрипел я, — больше никакой лжи.
От моих слов у Рейна потекли слезы, и они скатываются по его лицу, когда он склоняется надо мной. Соленые капли стекают с его лица одна за другой, смешиваясь с кровью, все еще остающейся на его щеке.
— Но это не конец, mo grá. Это, блядь, не конец. Мы не можем так закончить. Мы не успели еще пожить.
Приглушенный звук вырывается из его губ, за поцелуй которых я бы отдал сейчас все, что угодно. Все, чего я хочу, это поцелуем прогнать его боль, заверить его, что у нас впереди целая жизнь.
Что это всего лишь всплеск. Небольшой ухаб на дороге.
Но мы обещали.
И с меня хватит лжи.
— Ривер, пожалуйста. Пожалуйста. Ты не можешь меня бросить. Черт возьми, не смей, мать твою, бросать меня, Abhainn. Мы сказали «навечно». Мы дали друг другу это обещание. А это? Это не навечно. Даже не близко.
Рейн стискивает челюсть, прислоняясь лбом к моему, и мокрые слезы, стекая по его щекам, смешиваются с моими.
— Иногда, — с усилием произношу я. Мои губы становятся холодными и онемевшими, слова звучат невнятно. — Иногда вечность... короче, чем ты думаешь.
Его губы дрожат. Я почти не чувствую их, хотя рот Рейна находится всего в нескольких дюймах от моего.
— Нет. Ривер, нет. Ты заставил меня влюбиться в тебя. Я так старался этого не делать, но у меня не было ни единого шанса. Всегда был только ты, Abhainn. Так что ты не можешь оставить меня одного.
Рейн целует меня с отчаянием, его губы теплые, влажные и живые.
Все, чего нет в моих.
Я пытаюсь поцеловать его в ответ. Взять всю любовь и тепло, которые он предлагает мне, и впитать их в себя, но это бессмысленно. Я едва могу пошевелить губами, так как едва чувствую их.
Когда Рейн перестает целовать, он все еще прижимается лбом к моему, и его дрожь вызывает во мне боль, которая не связана с пулевым ранением.
— Я люблю тебя. Господи, я люблю тебя. Ты не можешь меня бросить.
Моя рука, та, что все еще зажата в руке Рейна, дрожит, когда я пытаюсь трижды коснуться пальцем его ладони.
Раз. Два. Три.
Я. Люблю. Тебя.
Надеюсь, я сделал это, чтобы он почувствовал. Чтобы знал. Что я тоже его люблю.
Потому что это так. Я люблю его всей своей душой. Он - это все, о чем я мог просить, и все, о чем не знал, что нужно просить.
Он - та вечность, о которой я не знал, что хочу, даже если мы не получим ее сейчас.
Рейн должен это знать.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, — плачет он, обнимая меня за плечи.
Его слова, те три, которые я никогда не думал, что услышу из его уст, снова и снова звучат в моей голове. Я люблю тебя.
Навсегда, Рейн.
Затем непроглядная тьма уносит меня в свои глубины.
Глава 29
РЕЙН
Мое самообладание рушится в тот момент, когда глаза Ривера закрываются, возможно, в последний раз. Каждая частичка моей души кричит и проклинает мир, отказываясь верить, что это происходит на самом деле. Нет, я не верю!
Я только что вернул его. Я не могу потерять его снова.
Не навсегда.
Я сойду с ума.
— Черт возьми, нет! Ривер, посмотри на меня! — кричу я, касаясь его лица своими окровавленными пальцами. Трясу его за плечи. Все, что угодно, лишь бы снова увидеть эти аквамариновые глаза. — Посмотри на меня, mo grá. Останься со мной. Мне нужно, чтобы ты остался!
Но он не слышит меня. Ривер, блядь, не слушает.
Его глаза остаются закрытыми, и я уже настолько потерян.
Я не знаю, что делать.
Я не знаю, что делать.
Что мне делать?
Подтягивая его тело к себе, я крепко обнимаю его и рыдаю ему в шею, слезы текут по моему лицу, смешиваясь с его кровью, которая покрывает мое лицо.
Отчаяние впивается когтями, а сожаления снедают меня. Каждое решение, которое я принял, каждый момент, который мы провели вместе и порознь после возвращения из шале... все это разом наводняет мой разум, и вопросы сыплются один за другим.
Почему я втянул его в это, когда знал, что это небезопасно? Почему у меня не хватило сил держаться от него подальше, когда знал, что это единственный способ уберечь его?
Как, черт возьми, я должен выжить в мире, где его больше нет?
То, что у нас есть... такое бывает раз в жизни. На этой земле нет ни одного человека, более идеально подходящего мне. И никогда, блядь, не будет!
Так почему я не сделал все, чтобы его защитить? Почему я не смог просто отпустить его?
Я трусь носом о шею Ривера, желая запомнить запах его кожи и ощущение ее на моей. Каждую его частичку, которую я недостаточно хорошо изучил, и те, на которые у меня не хватило времени. Потому что с Ривером не хватило бы и вечности. Чтобы узнать его и любить его.
Чувствуя, как его кровь, насыщенного бордового цвета, просачивается сквозь рубашку, я мгновенно осознаю всю серьезность происходящего.
Он получил пулю за меня.
Нет. Две пули.
Паника начинает набирать обороты, пересиливая шок от ситуации.
В него стреляли.
Дважды.
Все. Из-за. Меня.
А теперь он умирает у меня на руках, и я не могу ничего сделать, чтобы предотвратить это.
— Мне жаль, mo grá. Мне чертовски жаль. За ложь и секреты. За то, что принес это в твою жизнь. Прости за все, — говорю я ему, слова душат меня, потому что произнести их вслух... это похоже на прощание.
Навсегда. А я сейчас не готов к этому.
Горе и опустошение бурлят во мне, выплескиваясь непрерывным потоком эмоций, которые разрывают меня на части.
За всю свою жизнь я никогда не чувствовал себя таким беспомощным.
И поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову.
Я держу Ривера в своих руках, умоляя Бога забрать меня вместо него. Я кричу на Него, умоляю Его. Я торгуюсь за свою гребаную душу, предоставляя тем, кто на небесах и в аду, решать, где ей место.
Потому что он, блядь, не умрет. Не сегодня.
Не раньше, чем нам исполнится сто пять. Не раньше, чем мы проживем вместе целую чертову жизнь.
Как мы и обещали.
— Умрешь ты, умру и я, — хрипло бормочу я ему в волосы, едва слышным шепотом. — Я пойду туда же, куда и ты, Ривер. Вот что значит навсегда.