Ничто не могло подготовить меня к тому, что находится за ней.
Трубки. Провода. Капельницы и пакеты с кровью.
Ривер, весь в них, израненный лежит на кровати, совсем на себя не похожий.
Вентиляторы.
Мониторы.
Писк.
Крики.
Я иду спиной назад. Нет-нет. Мне нужно быть там. Мне нужно быть с ним.
Спиной упираюсь в стену за мгновение до того, как подкашиваются колени, тошнота накатывает на меня.
А потом.
Самые ужасные звуки парализуют меня на месте.
Вопли матери. Плач сестры. Рыдания отца.
Разрушение моего сердца. Моего разума. Моей души.
И
Худшее
Из
Всего.
Ровная линия.
Глава 32
РИВЕР
В горле першит, как в Долине Смерти, а все тело словно переехал грузовик, настолько я измучен, когда прихожу в сознание. Глаза тоже болят, такое чувство, что кто-то решил их заклеить, и когда мне наконец удается их открыть, проходит около минуты, прежде чем я могу приспособиться к яркости освещения вокруг.
Только тогда я понимаю, что нахожусь в больничной палате. В кровати. В одном из ужасных халатов.
Один.
Что за...
А потом все вспоминаю.
Тед. Рейн. Пистолет. Выстрел.
А потом... ничего.
Оглядываясь вокруг, я не могу не думать, как, черт возьми, я остался жив?
Я недолго размышлял или даже оценивал свои травмы, потому что дверь открывается и входит медсестра, вероятно, лет сорока, с моей картой в руках.
Мой порыв сесть предупреждает ее, что я очнулся, и она приветливо улыбается.
— Я надеялась, что ты скоро проснешься. Как ты себя чувствуешь, Ривер?
— Как будто мне дважды выстрелили в живот, — простонал я, изо всех сил пытаясь полностью сесть. Она бросается мне на помощь, отодвигает перила и регулирует кровать, чтобы я мог удобно сесть без резкой боли в животе.
— Вам нужно быть осторожнее со швами. Они не только снаружи, и мы не хотим рисковать тем, что вы их порвете. Просто постарайтесь не двигаться слишком быстро, не наклоняться и не делать ничего, что вызывает ощущение стягивания. — Я киваю, а она продолжает болтать о том, сколько времени мне понадобится на выздоровление и чего я могу ожидать, взбивая подушку за моей головой, но я не слушаю, потерявшись в своих мыслях.
Самая главная из них - где все?
Словно прочитав мои мысли, медсестра улыбается мне.
— Ваша семья вышла перекусить около тридцати минут назад. Никто не ожидал, что вы проснетесь. Но они должны вернуться...
В этот момент открывается дверь, и первой входит Уиллоу. Она выглядит усталой, ее глаза красные и опухшие, как будто она плакала. Но как только она замечает, что я проснулся, на ее лице появляется огромная улыбка, и она буквально прыгает на мою кровать и заползает ко мне на колени.
— Мисс... — начинает медсестра, отступая назад. Я вижу, что она собирается отчитать Уиллоу за миллион вещей, одной из которых, я уверен, является то, что она сильно меня толкнула. По крайней мере, если судить по тому, как она хмурится, когда я вздрагиваю.
Но сейчас меня не волнуют ни правила, ни боль.
— Все в порядке, — говорю я медсестре, пока Уиллоу обнимает меня и зарывается лицом в мою шею. — Я не скажу, если ты не скажешь.
Медсестра смотрит на меня строгим взглядом, но я вижу в ее глазах намек на сочувствие, после чего она кивает и выходит из палаты.
— Боже мой, — вздыхает Уиллоу. — Пожалуйста, Рив, никогда больше не выкидывай таких трюков.
И тут моя младшая сестра, одна из самых яростных девушек, которых я знаю, ломается на моих глазах.
Слезы льются рекой, скатываясь вниз на мою шею. Я обнимаю ее, поглаживая по спине, желая успокоить.
— Уилл, все хорошо. Я с тобой, — шепчу я, прижимаясь щекой к ее волосам.
Взглянув через ее плечо, я вижу, как в комнату входит мама, выглядящая не лучше. Она улыбается, как только замечает нас с Уиллоу, подходит к кровати и садится рядом с нами.
Я гримасничаю, наклоняясь к ней, приглашая в объятия, которые она с радостью принимает, осторожно обнимая нас обоих.
— Я люблю тебя, милый, — шепчет мама, ее голос мягкий и дрожащий. От этого у меня в груди щемит сердце. И это только усиливается, когда Уиллоу фыркает и еще глубже зарывается лицом в мою шею, добавляя: — Так сильно.
Звук закрывающейся двери заставляет меня поднять взгляд между их головами, и то, кто стоит в дверном проеме, становится для меня сюрпризом, хотя это и не должно быть так.
Конечно, он хотел бы быть здесь, чтобы увидеть, в какую последнюю передрягу вляпался его сын. Еще одна галочка в бесконечном списке, в котором я его разочаровываю.
— Уиллоу, слезь с колен своего брата. Это неуместно, — шипит он.
Похоже, все тот же старый засранец отец.
Ни «рад, что с тобой все в порядке», или «я волновался за тебя». И не дай бог он произнесет хоть слово о том, что любит меня, как это делали другие члены моей семьи.
Ничего удивительного в этом нет, но боль в груди не утихает, она бьет сильнее, чем любая из пуль.
Мама и Уиллоу отстраняются, сестра сползает с моих колен так же быстро, как туда забралась, услышав резкий тон отца. Мама, с другой стороны, улыбается и целует меня в щеку, задерживаясь еще немного, прежде чем присоединиться к Уиллоу в кресле у окна.
— Рад видеть, что ты проснулся, — говорит отец, хотя его голос по-прежнему кажется отрешенным.
И я не понимаю, почему продолжаю давать ему возможность причинить мне боль.
Поза отца расслаблена, когда он прислоняется спиной к двери, но почему-то она все еще угрожающая. Наверное, потому что я голый, не считая дурацкого халата, и лежу на больничной койке.
Но именно то, как он прислонился к двери, словно не желая выпускать... или впускать кого-то еще в палату, заставляет меня слегка напрячься.
Сначала я думаю, что это возможно из-за Теда, который все еще на свободе, но я понятия не имею, знают ли мои родители, из-за чего это все произошло. Черт, я вообще ни о чем не знаю.
Как я попал в больницу? Кто привез меня сюда? Сбежал ли Тед? Какие у меня травмы?
Где, во имя всего святого, Рейн?
Я сосредотачиваюсь на последнем, и обвожу взглядом палату и свою семью. Но его нет... а он должен быть здесь. Единственный, о ком я хочу знать, что он в безопасности, здоров и, черт возьми, жив.
Ужас захлестывает меня, когда я смотрю на отца.
— Где Рейн?
И на долю секунды худшие мысли, какие только можно представить, заполняют мой разум, беря контроль и пытаясь укорениться.
Пожалуйста, будь жив. Мне не хотелось бы, чтобы я получил эти пули напрасно.
На лице отца появляется растерянность.
— Кто?
С трудом сглатывая, горло все еще болит, я произношу его полное имя.
— Киран. Киран Грейди.
Жесткое выражение лица сменяется растерянностью.
— Ривер...
— Мне нужно увидеть его, папа, — прерываю я его. — Где он?
Прочистив горло, он смотрит на мою мать и сестру, обе молчат.
Ужас все сильнее захватывает меня и желчь поднимается к горлу.
О, боже.
— Он не... — начинаю я, слова давят мне на грудь. У меня болит живот, и это не совсем из-за двух пулевых ранений. Мои глаза начинают слезиться, когда я смотрю на маму. — Пожалуйста, скажи мне, что он не...
— Он жив, милый. Он в отдельной комнате ожидания.
Облегчение волнами накатывает на меня, и я делаю глубокий вдох.
Хорошо, это хорошо. Он жив и находится в другой комнате.
Слабо улыбнувшись маме, я шепчу:
— Можешь сходить за ним для меня?
— Сейчас часы посещения для родственников...