Я знаю, что это до сих пор тяготит Ривера, хотя он не часто говорит об этом. Но в те дни, когда ему хуже всего, я вижу, как он крепче прижимает Вейла к себе и глубже зарывается в его шерстку, позволяя унять его боль.
А видеть каждый раз улыбку на его лице, когда Вейл делает что-то глупое и милое, или видеть их уютно устроившимися на диване, пока Ривер делает домашнее задание... стоит всей собачьей шерсти.
Несомненно.
— Ты уже скажешь мне, куда мы едем? — смеется Ривер с пассажирского сиденья машины, глядя на меня с озорством в глазах. — Потому что, если ты пытаешься добраться до домика Скоттов, то ты уже давно должен был повернуть направо.
— Мы едем не туда, — усмехаюсь я, глядя на Ривера, что заставляет его сузить глаза.
Он оборачивается на заднее сиденье, чтобы посмотреть на Вейла, который поднял голову от внимания Ривера.
— Ты знаешь, куда он нас везет? — спрашивает он собаку.
Я смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как Вейл наклоняет голову и моргает на него большими карими глазами, такого же оттенка, как мои, и я смеюсь.
— Ты действительно думал, что он ответит?
Ривер пожимает плечами, снова поворачиваясь ко мне.
— Ты не хуже меня знаешь, что он еще тот болтун.
Я усмехаюсь, потому что он прав. Только Ривер мог выбрать единственную собаку на планете, которая так же, как и он, любит поболтать.
Ривер вздыхает, явно принимая мое игнорирование на свой счет, и устраивается на кожаном сиденье. Время от времени я бросаю взгляд в его сторону, замечая, как он постукивает рукой в такт песне Beartooth, играющей через динамики.
Когда я беру его за руку, из-под рукава выглядывает моя новая татуировка. Та, которую я сделал под его именем. «Ты оберегаешь меня»
Она совпадает с той, что у него на внутренней стороне запястья. «Ты сводишь меня с ума»
Его ладонь в моей, я сжимаю ее три раза, не сводя с Ривера глаз.
Это то, что мы делали последние пару лет. С того дня, как я держал его на руках, умоляя любого Бога, кто услышит, спасти его. Он не знал, что я чувствовал это тогда, но теперь это стало моим любимым способом сказать ему эти три слова.
Он улыбается, прежде чем поймать мой взгляд.
— Я тоже тебя люблю.
Мое сердце замирает каждый гребаный раз, когда я слышу эти слова из его уст. А это каждый день с тех пор, как он впервые произнес их вслух. Я все еще не привык к ним. Часть меня думает, что никогда не привыкну. Но точно знаю, что никогда не устану их слышать, особенно если учесть, как больно думать, что из-за Теда я мог никогда больше их не услышать.
Есть и еще одна новость получше: Теда больше нет. Давно ушел из нашей жизни, и, по моей теории, из этого мира. В СМИ появилась история о том, что Теда заметили бегущим из страны менее чем через два дня после того, как Ривера подстрелили, и с тех пор как он исчез, о нем больше никто не слышал.
Единственная проблема, я знаю Теда, и он не оставил бы это так просто, и я бы солгал, если бы не был обеспокоен возможностью его возвращения.
Но однажды, примерно в то время, когда Ривер выписали из больницы, я получил сообщение с неизвестного номера. В нем не было ничего конкретного, только простая просьба.
«Не стоит жить и оглядываясь через плечо всю жизнь. Тебе больше не нужно беспокоиться»
У меня свело живот, и я тут же попытался позвонить по указанному номеру, но никто не ответил. Но даже несмотря на это, я знаю, что это Ромэн отправил сообщение.
Ромэн.
Ромэн, о котором я ничего не слышал с того дня в больнице, когда оттолкнул его навсегда. И с которым я не виделся и не разговаривал до того единственного сообщения.
Я не знаю, как именно это понимать, кроме того, что с Тедом разобрались. Вот почему я не думаю, что когда-нибудь узнаю наверняка. Моя интуиция подсказывает мне, что он мертв, и знаю по опыту, что если бы это было так, Анклав мог бы легко скрыть это.
Тем не менее, это подарок, за который я никогда не смогу отплатить Ромэну, зная, что Тед больше никогда не будет иметь надо мной власти.
Единственный человек, которому я позволю это, сидит рядом со мной.
Повернув на небольшую дорожку, я останавливаюсь перед черным и темно-коричневым каркасным домиком, в котором мы будем жить следующие пару недель. Я начал планировать эту поездку несколько месяцев назад, еще до официального начала сезона, и когда увидел в Интернете дизайн этого домика, я просто знал. Это именно то, что я искал, когда речь зашла о нашем послесезонном путешествии до возобновления занятий у Ривера. Место для нас двоих, где мы сможем снова побыть вдвоем.
Снаружи он проще и меньше, чем у тренера Скотта, но он идеально подходит только для нас двоих и Вейла.
Ухмылка Ривера становится все шире, когда он осматривает хижину с застекленной стеной за верандой с джакузи, которую, можете не сомневаться, мы собираемся обживать как можно скорее.
Я выпрыгиваю из машины и хватаю наши сумки, выпуская Вейла на свежевыпавший снег в горах, наблюдая, как он дурачиться, катаясь по пороше, прежде чем промчаться к открытой площадке сбоку от хижины.
Бросив беглый взгляд в сторону Ривера, я вижу улыбку, большую, чем та, которую я видел за последнее время, когда он наблюдал за беготней Вейла. Он глубоко и удовлетворенно вдыхает, наполняя легкие прохладным горным воздухом.
— Тебе здесь нравится, да, детка? — спрашиваю я. — Чувствуешь себя как дома?
Он тихонько смеется, от его дыхания в воздухе поднимается клубок пара.
— Да. Когда мы здесь втроем, это определенно так.
Я улыбаюсь, зная, что он всегда чувствует себя как дома, пока мы все вместе.
— Хорошо, а теперь давай зайдем внутрь, пока не отморозили наши задницы.
Быстро передав его сумку, я отпираю дверь ключом из-под коврика, именно там, где мне сказали.
— Черт, — вздыхает Ривер, входя в дом, бросая свою сумку прямо перед дверью и снимая куртку и ботинки. — Домик похоже на шале тренера, только меньше.
И правда, черт возьми. Из дерева, но современный, с камином и дровяной печью, как в домике Скотта. И он должен быть очень похож, поскольку его строил тот же строитель, что и дом семьи Тайлера. Это моя любимая деталь. Он просто в два раза меньше. И главная спальня находится наверху, на мансарде, и две дополнительные комнаты и ванная - дальше по коридору.
Беспокойство усиливается, пока я наблюдаю, как Ривер ходит вокруг, впитывая все это, в то время как Вейл обнюхивает каждый уголок хижины, прежде чем запрыгнуть на коричневый кожаный диван, чувствуя себя как дома.
— Тебе нравится? — Я складываю остальные вещи у двери и снимаю верхнюю одежду.
Черт, почему я так нервничаю? Это Ривер. Он просто счастлив вернуться в горы.
— Он прекрасен, — улыбается он, приближаясь, чтобы поцеловать меня в губы. — Я уже вижу много поверхностей для нас...
— Правда? Ты ненасытный, — смеюсь я, прерывая его.
— Извини, ты не очень хорошо заботишься обо мне во время сезона. — Он смеется, давая мне понять, что просто пытается подразнить медведя.
На самом деле наша сексуальная жизнь не что иное, как горючее.
Черт, я рад, что никогда не говорил этого вслух. Он бы просто упивался этим.
Ривер возвращается на открытое пространство, осматривая каждый уголок хижины, пока не останавливается перед камином. Его внимание приковано к висящей там картине.
Это абстрактная работа, не совсем подходящая к деревенской атмосфере, которую создает остальная часть хижины, но я лично думаю, что ей там самое место.
На большом белом холсте - вихрь синих, зеленых и лиловых цветов, размазанных и смешанных вместе.
Это моя любимая работа, которую я когда-либо создавал.