— А как понять, подходящий момент или нет?
— Смотри на мимику, с каким настроением она приходит утром…
— Стой, она вернулась!
Лиза с блаженной улыбкой вернулась в бар, игриво хлопнув Егора по спине:
— Давай уже, учись работать один, а я буду чаще выходить на перерывы, очень освежает…
— Тебя на кухне угостили?
— Олег выдал целую самсу и закрыл меня в мойке. Тишина, благодать и мойщики посуды, говорящие на другом языке, — она схватила один из новых заказов из машины. — Как же хорошо иногда посреди рабочего дня сесть и просто понаблюдать за тем, как зашиваются другие!
Я лишь усмехнулась и вернулась к работе. Чеков становилось все меньше, а официанты начинали перестилать скатерти на столах, облегченно вздыхая. Вечерняя смена постепенно приходила на работу, Андрей удивленно поднял брови, завидя меня. Егор начал лениво пополнять бар, пока Лиза скучающее отдавала последние заказы. Оля помахала мне и вернулась к разговору с Лидией Владимировной, хмуря брови. Смены менялись, уставшие работники покидали бар.
Управляющая подошла к бару, а я привычно сварила ей эспрессо, ставя перед ней белоснежную кружечку:
— Лидия Владимировна, у вас случайно не найдется номера Виктора?
— А тебе зачем?
— Кое-что вспомнила про Свету, может это было бы важно для расследования, но я не уверена…
— Скину тебе сейчас, наберешь…
— Так, коллектив! — Оля положила телефон на стойку и оглядела нас. — Никто не знает, куда запропастилась Анна?
Глава 8. Виктор. Другой путь
Мой отец редко мне звонил. Еще реже он наносил мне светские визиты, считая их пустой тратой времени, а его время дорого стоило. Такой важный ресурс как время, он не считал нужным выделять собственному сыну. Наше общение сводилось к вежливому обмену новостями, прозрачными намеками на то, что мне стоит сменить профессию и вернуться к семейному бизнесу или хотя бы просто перестать заниматься чепухой. С его стороны, моя работа выглядела как затяжной подростковый бунт, несмотря на то, что мне уже давно стукнуло Чуть больше тридцати.
Я всегда гордился отцом и уважал его. Он всегда оставался невозмутимым и спокойным, в какие бы ситуации не заносило меня. Казалось, если бы сейчас объявили конец света или тотальную эвакуацию — он бы поправил свитер, заправил рубашку и поинтересовался, сколько это продлится?
Именно сейчас, сидя на кухне у убитой девушки и поедая холодные голубцы в компании флиртующего Анатолия и Анфисы, я понял, что, если отец звонит мне посреди дня в середине рабочей неделе — что-то случилось.
— Я на минутку, — я встал со стула и ушел в спальню. — Да, отец.
— Слышал, у вас проблемы в «Мусорке».
— Ничего страшного, просто журналисты нагнетают.
— Они могут нагнетать сколько угодно, но не упоминая название бара, — в голосе отца резанула сталь. — Что я тебе говорил о репутации?
— Трудно заработать, но легко потерять, — я растрепал волосы. — Пап, я не обещал управлять местом, я лишь приглядываю…
— Тогда тебе стоит проверить зрение, там явно проблемы, если у тебя под носом пьяные менты машут пушками, а ты лишь просиживаешь дни за бумажками.
— Все было не так, — я повысил голос, словно импульсивный подросток. — Я не могу сейчас это обсуждать, работа ждет.
— Еще одни должностная записка требует твоего внимания? — насмешка в голосе отца была настолько явна, что я начал злиться.
— Отец, мне дали дело.
— Я бы это прокомментировал, но у меня нет на это время. Надеюсь, эти ваши преступники не вырежут полгорода, пока ты свои стикеры с заметками по ежедневникам клеишь и диаграммы яркими фломастерами разукрашиваешь. Соберись и задумайся наконец о том, что действительно важно. Вернись в семью. Мы с твоим братом ждем тебя.
Телефон резко замолчал. Я нервно дернул плечом и вернулся на кухню. Не нужно злиться, повторял я себе, он так воспитан, и он так видит, тут ничего не поделаешь.
Мать погибла, когда я только стал совершеннолетним и самостоятельным. Вместо выпускного мы устраивали пышные похороны и многочисленные поминки. Я плакал, корил себя за резкость, которую позволял по отношению к матери, повторяя за своим идолом — отцом. Но папа… Он словно замер в прыжке, готовясь к новым вершинам после ее смерти. Казалось, что он не скорбящий вдовец, а хищник, которого выпустили в лес. Стоило гробу опуститься в землю, а кутье закончиться, как он решил начать обучать меня семейному бизнесу. Сеть баров и ресторанов по городу, пару линеек напитков и один единственный зоомагазин, который стал символом семейного бизнеса, закрывшись спустя неделю после открытия.