Вера же не пыталась вылезти в люди только за счет красивых волос и приятной улыбки. Она поддерживала разговор, работала без остановки, помогала сверх трудового договора. Я все это видел и подмечал. Особенно когда она скидывала часть честно заработанных чаевых в общак, когда совместная выручка официантов скудно помещалась на дне коробки. Я долго наблюдал за ней, фиксировал ее движения и манеру общения. Несмотря на натянутые отношения с сотрудницами, она все равно каким-то образом заставляла их доверять ей. Словно эта неприкрытая агрессия, которую она излучала — притягивала к себе уставших от фальшивых комплиментов и натянутых улыбок девчонок.
Я набрал Лидию, чтобы выяснить точный адрес Веры и навестить ее, но телефон был недоступен. Как и номер Веры, непонятно как оказавшийся в записной книжке. Вызвав такси, я решил попытать шанс у дома обаятельной барменши.
Стоя возле закрытой двери подъезда, я ощущал себя редкостным идиотом. Можно же было добраться до «Мусорного Бака», поднять личные дела сотрудников, найти прописку на крайний случай. Но я все равно стоял возле мигающего красным домофоном и пытался высчитать номер квартиры на память. А еще тут убийства раскрывать пытался, в детектива поиграть вздумал…
— Чего тут ошиваешься, ждешь кого-то? — Скрипучий голос раздался из-за моей спины.
Я быстро оглянулся и увидел пожилого мужчину, несущего в руках огромные пакеты. Он неприязненно смотрел на меня, словно поймал меня на горячем, скручивающим домофон, например.
— Я девушку ищу, в этом доме живет, — уверенно начал я. — Сотрудник полиции, Виктор…
— За Веркой, что ли? — Дед поднял густые брови. — У нас тут только одна девушка живет, скрытная такая, молчаливая. Мать свою в богадельню сплавила и живет тут, непонятно чем занимается по ночам… Натворила что, она может!
— Нет, она работает в моем баре, на хорошей должности, пришел проверить ее, заболела, — мне стало некомфортно от таких предубеждений. — А девушка она хорошая, ответственная…
— Полиция и бар покрываешь? Правду значит про вас в новостях говорят, волки в погонах…
— Номер квартиры скажете?
— Семнадцатая, начальник, — он поджал губы. — Никакого уважения!
Я поблагодарил неприятного старика и отошел в сторону, пропуская вперед. Мысль помочь донести сумки испарилась после выпадов в сторону Веры и работы. А потом еще говорят, что только молодежь нас ненавидит. Если и пожилое поколение так все видит — то нам в этом мире уже точно делать нечего. Пусть сами свои проблемы решают, если настолько сильно во все новости верят. Я придержал дверь и проскользнул в теплый подъезд. Пахло капустой и рыбой, заставляя меня поморщиться. Быстро найдя нужный этаж, я нетерпеливо нажал на звонок.
Ответ — тишина.
После пары попыток я уже хотел развернуться и уйти. Решив напоследок попробовать постучать по старинке, я с силой пару раз ударил в железную дверь. И чуть не задохнулся от неожиданности. Дверь с тихим скрипом распахнулась, выпуская затхлый воздух. Я воровато огляделся по сторонам и бесшумно проскользнул внутрь, молясь о том, чтобы недовольный сосед успел уйти в свою квартиру и не заметил меня.
Прикрыв дверь изнутри, я включил тусклый свет в коридоре и тихо подал голос:
— Вера, ты дома?
Не удивившись отсутствию ответа, я направился в сторону кухню. Полупустая кружка с кофе, рассыпанный сахар и грязная ложка возле раковины. Оглядевшись повнимательнее, я нашел наполненную доверху пепельницу и ряд стикеров с напоминаниями на холодильнике и бежевом кафеле. «Вынести мусор», «принять таблетки», «купить кофе», графики встреч с неким доктором Деревянко, отклеившаяся бумажка с многозначительным «Не забудь!». Кухня выглядела ухоженной и чистой, несмотря на отсутствие хозяйки. Холодильник был заполнен базовыми продуктами, но курица уже начала пахнуть, стоило мне заглянуть в свернутый пакет. Я поморщился и закрыл холодильник. Казалось, что Вера совсем недавно покинула квартиру, не рассчитывая на длительное отсутствие.
Я направился в спальню и щелкнул выключателем на стене. Первое, что бросилось в глаза — россыпь заметок, расклеенных в хаотичном порядке на стене. Перышко, Света, Лев, разрыв. Стрелка на «перышко» указывало на Свету, а разрыв был перечеркнут пару раз и усыпан вопросительными знаками. Лев. Я ощутил, как краска отлила от лица, а руки внезапно стали холодными. Поправив покрывало, я уселся на продавленный диван. Уставившись в одну точку, я начал лихорадочно думать. Лев.