— У них там реальный гарем, Эдуард Семенович, вы не понимаете! Девушек держат манипуляциями, побоями, силой, вы же понимаете! Да, я знаю, что я отстранен от дела. Да, я понимаю, что это мой отец. Но мы же должны защищать их, как вы не понимаете! Да, я приеду с ней, мы снимем побои и заведем расследование. Вы бы видели ее руки, ее держали связанной и…
Я быстро прикрыла запястья длинными рукавами и автоматически пошарила по карманам чужих штанов. Мозг вспомнил о вредной привычке и требовал капельку никотина. На подоконнике стояла одинокая пепельница, а рядом лежала стальная зажигалка. На дрожащих от усталости ногах я добралась до окна и с сожалением посмотрела на улицу. Тусклые фонари, редкие снежинки, машина со включенными фарами под подъездом.
— Виктор! — Голос предательски задрожал. — Они здесь!
Мужчина прибежал ко мне, пряча телефон в карман.
— Ты уверена, эта та машина?
— Не уверена, но что-то дернулось, мне кажется, они следят за нами…
Звонок в дверь прервал меня, а Виктор напрягся, слегка вздрогнув от громкого звука. Он серьезно посмотрел на меня и, схватив за предплечье, повел за собой в спальню, быстро закрыв дверь снаружи. Я спряталась в темный угол, слыша, как бешено бьется сердце. Прижав пальцы к губам, я вжалась в стену, борясь с надвигающейся паникой.
Щелчок дверного звонка, тихий разговор и вот уже Виктор возвращается в спальню, успокаивающе поглядывая на меня:
— Все в порядке, это Анатолий, я отправил ему сообщение, как только мы выехали оттуда. Он точно свой и точно поможет, выдыхай…
Я недоверчиво покинула ненадежное укрытие, выходя на свет. Неопрятный мужчина с щетиной с интересом разглядывал меня. Я ощущала себя так, словно он сканировал каждый изгиб тела, видя меня насквозь. Завершив с осмотром, он невесело хмыкнул:
— А ты говорил, что она в ужасном состоянии, а тут и румянец на щеках и выходит из твоей спальни. Тебе помощь понадобилась или совет опытного человека?
— Толя, не до шуток. Пройдемте на кухню.
Пока Виктор кратко пересказывал нашу историю, я нервно крутила в руках зажигалку, не решаясь попросить у них сигарету. Анатолий поймал мой взгляд и молча выложил на стол потрепанную пачку с желтым фильтров. После каждого слова Виктора он мрачнел все больше и больше, недоверчиво поглядывая на меня. Я с наслаждением затянулась, ощущая, как привычный туман заволакивает сознание, приглушая и точку, и пульсирующую боль внутри головы.
— И она поставляла этих девиц этим выродкам?
— Да.
— И получала за это неплохие деньги?
— Да.
— А почему они не ловили их сами? Сразу бы устраивали этих дурочек к себе и играли бы себе потихоньку? — Анатолий медленно подкурил. — Зачем этот долгий путь, если все так? Не вижу смысла…
— Я тоже, если честно…
— Они хотели игры. — Я оперлась руками о подоконник. — Хотели, чтобы девушки сами вешались на них, особенно на Евгения, но с моей подачи.
— Какой же это мужчина тогда, если не может обратить на себя внимание официантки? — Анатолий хрипло засмеялся. — На меня вот до сих пор женщины прыгают, и это все при маленькой зарплате и увеличенной простате, прошу заметить.
— Играют они, понимаете? как с куклами, перестраивают под себя…
Я начала было заводиться, как Виктор посмотрел на меня. Я запнулась на полуслове и затянулась вновь. Они же и так все понимают, просто… Сейчас, оглядываясь назад, я задумалась. Евгений ведь и сам мог привлекать новых девушек. С его статусом и лисьим взглядом любая бы побежала с раскрытыми объятиями.
— Они хотели, чтобы они сами поняли, что они всего лишь игрушки, — Виктор вздохнул. — Хотели показать, что они ведутся на все и готовы верить в сказки сомнительного бармена о принце за стойкой… Этакая психология…
— Ох уж эта молодежь… Понавешают ярлыков и носятся с ними. Придумали тут себе, красные флаги, зеленые… По психологам ходят, внутреннего ребенка радуют. Вот в наше время если бы кто-то начал рассказывать, что у него проблемы с психикой — его бы сразу в ненормального записали… А тут у всех все на виду, никакой загадки…
Я затушила сигарету и сжала кулаки. Ногти впились в кожу, в то время как взгляд устремился на маленькую красную резинку на запястье Анатолия. Он оттягивал ее и отпускал, причиняя себе боль.