После обеда я поспешила в библиотеку — надо почитать о том эксперименте, про который говорил Алиан. Нужно же мне знать, к чему меня склоняют. Но тут меня постигло разочарование. Выслушав мою просьбу, библиотекарь развел руками:
— Сожалею, но ничем не могу помочь. По данному вопросу у нас нет информации.
— Вы уверены?
— Уверен. Лет семь назад, действительно, все печатные издания пестрели статьями на эту тему. Эксперимент магистра Самэля Кавеца очень бурно обсуждали, я прекрасно помню это. Но видите ли, все газеты и журналы в нашей библиотеке хранятся пять лет. Так что… Но вы можете обратиться в городскую библиотеку Торона. Если ничего не изменилось, то там срок хранения газет составляет десять лет.
Поблагодарив библиотекаря я спустилась вниз. Вот интересно, смогу я получить разрешение покинуть студгородок для посещения городской библиотеки? Ведь это вполне благовидный предлог. Придется опять идти в деканат.
Размышляя на эту тему, я устроилась на одной из скамеек напротив библиотеки. Из задумчивости меня вывел чей-то шепот на ухо:
— Опять замышляешь ночную вылазку в зверинец?
Вздрогнув, обернулась и не смогла сдержать улыбки: Корвейн.
— Не угадал. Тем более что у меня теперь есть разрешение магистра Дэлью и я могу без препятствий посещать Шустрика хоть днем хоть ночью.
— Он выдал тебе его под пытками? — Корвейн уселся рядом. Вот не знаю почему, но я так обрадовалась его появлению.
— Нет. Саами помогла. Она его любимица и он не смог ей отказать.
— Тебя что-то не видно в последние дни было, — Корвейн вопросительно посмотрел на меня. Даже сердце сильнее застучало: неужели думал обо мне?
— Так я уезжала в Даэль на свадьбу к сестре.
Появилось сильное желание все рассказать Корвейну о своих, так называемых, способностях. При чем это желание совсем не походило на ту словоохотливость, которую вызвал Алиан магией. Я точно осознавала, что это мое желание и решение.
— А ты знаешь, Корвейн, на свадьбе один из гостей, кстати маг, заявил, что у меня особенная чувствительность к магии. Интересно, да?
Корвейн окинул меня взглядом с ног до головы, будто пытаясь рассмотреть эту чувствительность и фыркнул:
— Рони, вот без обид. Это всего лишь избитый способ познакомиться с девушкой. Неужели ты поверила ему?
Мне стало как-то обидно. Не то чтобы я собиралась защищать свою особенность, но в том-то и дело, что Алиан не похож на того, кто так странно решил завести знакомство.
— Корвейн, ты же ничего не знаешь. Он артефактор и когда я рассказала ему про Шустрика, он заявил что ни один человек, лишенный магии, не может чувствовать состояние магических существ. А я хоть и не маг, но вот обладаю некоторыми особенностями.
Пока я говорила, Корвейн скептически кивал головой, чем вызвал мое раздражение. И зачем я вообще ему стала все рассказывать? Ведь понятно, что ни один маг не готов признать обычного человека чуть ли не равным себе по способностям.
— Рони, мне жаль тебя разочаровывать, но он просто морочит тебе голову. Надеюсь, ты не собираешься встречаться с этим артефактором?
Вместо ответа я смерила Корвейна мрачным взглядом: я-то надеялась, что он не такой высокомерный, как тот же Истон. Какая-то простая смертная покусилась на их святыню — магию!
— Ладно, Корвейн. Рада была тебя увидеть, но мне пора, — я собралась уходить.
— Ты обиделась, что ли?
Даже отвечать не стала: не дурак, сам поймет.
Чтобы не загружать себя мрачными мыслями я отправилась в зверинец к Шустрику. На этот раз встречи с лжедракончиком пришлось дожидаться. Раз я теперь присматриваю за Шустриком, служитель поручил мне, прежде всего, сварить для малыша кашу. Обучая меня этому нехитрому умению, служитель разоткровенничался. Ему, видимо, тут порой и поговорить не с кем. Из рассказа Лаома, а служителя звали именно так, я узнала что он работает в зверинце уже десять лет. Работа ему нравится, животных он любит, а вот парой слов перекинуться не с кем. Лаом жил тут же в студгородке, был одинок и общество животных предпочитал обществу людей. Мне почудились горькие нотки в голосе служителя.