Молодой легионер дернулся, глянул на неё. Шокер потрескивал в руке.
— Тоже уложить отдохнуть?
Декурион щелкнул пальцами, привлекая его внимание. Качнул головой на дверь.
— Марк.
Марк как-то сразу съежился. Выключил шокер, сунул его за пояс и вышел. Седой декурион вновь присел на край врачебного стола. Снова что-то набирал в блокноте.
— И как вы добрались до Четвертой курии? — спросил устало.
— Угнала челнок.
Он оторвался от записей. Пару мгновений они с Бритвой мерились взглядами.
— Челнок Управления Пятнадцатой курии? Тот, с которого вас доставили в больницу?
— Так точно.
— Почему не обратились в Управление Пятнадцатой за помощью?
— Сочла, что не могу им доверять, декурион.
— То есть, вы утверждаете, что легионеры Пятнадцатой связаны с «Псами Свободы»?
— Я предполагаю, декурион.
— Вы знали о захоронении на складе рядом с площадью Секста?
— Каком захоронении, декурион?
Он свернул блокнот в трубочку, сунул в нагрудный отсек экзокостюма. Нажал кнопку у ворота. Шлем раскрылся, закрыв голову тонированной скорлупой. Бритва поднялась с места.
— Вынужден заключить вас под стражу до выяснения обстоятельств, — декурион пристегнул её наручники к шлевке на бедре своего костюма. — Согласно приказу о задержании всех не-граждан из Управления.
Номерам и нюхачам больше нет доверия, вот что это значило. Логично. Бритва и сама бы не поверила.
— Сообщите центуриону Титу Пуллию из Четвертого, — попросила, когда её повели к выходу из смотровой, но декурион ничего не ответил. Даже не посмотрел в её сторону.
«Не разговаривать с задержанными после вынесения вердикта о задержании и до доставки в пункт допроса ближайшего Управления», п. 8, ст. 12 Устава Легиона Римской Империи.
Бритва усмехнулась.
Луций все-таки ошибался. В легионе остались принципиальные люди.
Падение
На орбите было оживленно. Проносились челноки-экспрессы и личные шаттлы, грузовые фуры цепляли кузовами алые точки буйков. Сверху по одной трассе, снизу — по другой и в другом направлении. Сбоку — по третьей. В промежутках переваливался оранжевый уборщик, цеплял плавающий мусор клешней и голодно заталкивал себе в брюхо.
Теснее всего было на отрезке 5-4. На снижении к космопорту Четвертой скопилась настоящая пробка. Корабли притиснулись друг к другу и безмолвно покачивались в такт, как на морской волне.
Луций закинул ноги на приборную панель и куснул сандвич. Проследил взглядом за уборщиком. Он как-то вел дело о серийном убийце на нижних уровнях. Выслеживал месяц, никак не мог понять, каким образом тела оказывались в открытом космосе у станции «Вейи». И только потом заметил дежуривший в том квадрате мусороуборщик…
А «Псы» утверждали, что легионерам плевать. Главный аргумент их пропаганды. Да легион только и занимался номерами. Искал, спасал, сажал, вытаскивал полуживых из-под эстакад. Хуже всего было привезти одного такого в больницу и уже на парковке — что там, еще в пути, — знать, что тебе откажут. Что придется тащить его обратно в машину и оставить у ближайшего спуска в канализацию.
Может, за это Луций и не любил номеров. За бессилие, которое испытывал, когда их видел. Бессмысленность своих стараний, невозможность что-либо изменить.
Какой-то «фалько» попытался пролезть уровнем выше. Луций задрал нос челнока, мигнул проблесковым маячком, и «фалько» отступил, вернулся на свое место в полосе.
Луций затолкал в рот последний кусок сандвича и слизнул с пальца сладкий горчичный соус. Сложил обертку в аккуратный квадратик, сунул в щель мусоросборника на двери. Снова покосился на изображение с камер заднего вида. Теперь сзади все вели себя смирно, выстроились хромированной полосой.
В боковых камерах тоже было чисто. Радар почему-то сбоил: изображение на экране панели не пропадало, но точки кораблей то и дело исчезали. Словно над ними проводили большой ладонью. И снова. И еще раз.
Что за черт?
Луций попробовал перезагрузить, но это не помогло. Не везло ему с шаттлами, вечно доставались старые посудины. Лишь бы система не отключилась при посадке.