Переступит через еще одну женщину, побывавшую в его постели, и не вспомнит потом мое имя, случайно встретив на улице.
Я хочу еще увидеться с тобой, Ира.
Не нужно. Прошу тебя. У меня семья. Я не хочу делать им больно.
Ты одинока, даже несмотря на то, что у тебя есть муж. Зачем же хранить ему верность, если ты безразлична ему?
Я смотрю на него, шокированная и подавленная. Это так бросается в глаза? Должно быть, я выгляжу жалкой. Женщина, не нужная своему мужу, входящая в пору зрелости. Нет больше надежд, нет будущего, которое может изменить жизнь.
Он мне муж. Я поступила дурно, но он тот, кто заботится обо мне.
Я тоже могу позаботиться о тебе.
О, я тебя умоляю. Пройдет неделя или месяц, эти отношения наскучат тебе, ты пойдешь дальше. А я не смогу склеить то, что разрушила. Мне это не нужно. Ради секса? Ради минутной слабости? Я никогда не рискну своей семьей. У меня есть дочь, которой нужен отец. Не забывай об этом.
И ради нее ты будешь терпеть?
Ради нее я сделаю все, что угодно. И мой муж любит меня.
Что же ты тогда упала в постель к другому? Видно, любит плохо, раз ты запрыгнула на меня, как голодная тигрица.
Я с размаху бью его по лицу.
Сволочь!
Пытаюсь выскочить из машины, но он не дает. Его рука так сильно сжимает мою, что от боли я стону. Он почти перетащил меня на себя. Я упираюсь ему в грудь, где неистово бьется сердце.
Он силой целует меня. Губы терзают, наказывают. Но потом его рука вдруг нежно касается шеи и я начинаю таять против воли. Зачем он это делает со мной?
Пытаюсь отстраниться, но он не дает. У меня получается только отвернуть голову и спрятать лицо от его поцелуев у него на груди.
Ира… - его голос сиплый, словно при простуде.
Я лишь молча качаю головой. У нас ничего не получится. Он уже делает мне больно. Может быть, муж и не уделяет мне сейчас столько внимания, пусть я и не люблю его, но вместе мы построили что-то стоящее, родили ребенка. Мы уважаем другу друга, в нашей семье нет места рукоприкладству, никто из нас никогда не оскорбил словом другого. А до вчерашнего дня и делом.
Дай нам шанс. Нам будет хорошо вместе. Ты же это чувствуешь.
Нам будет плохо потом. Не знаю, почему ты так настаиваешь… У тебя куча разных вариантов…
Ты мне понравилась сразу. И это было взаимно. Иначе не была бы со мной.
Ошибки делать легко. А жить с ними трудно.
Пусть я и хочу Сергея. Пусть трясутся все поджилки от желания быть с ним, принадлежать ему физически, ощущать вкус его губ, его кожи. Я заплачу за это слишком высокую цену. И теперь мое решение отзовется на жизнях других людей. Я не вправе…
Я резко открываю дверцу и чуть не попадаю под машину. Он кричит мне что-то из салона, но я уже не слышу. Быстро иду к супермаркету, в котором надеюсь укрыться от преследования.
Однако очутившись внутри, я застываю у полок с водой и напитками. Прячу горящее лицо в ладонях. Они пахнут его одеколоном. Этот запах переворачивает мне душу. Я вдыхаю его жадно, пока он не исчезает с кожи.
Если бы у меня не было последних лет, я бы не раздумывая провела с этим мужчиной столько времени, сколько отвела бы нам судьба.
Его сине-зеленые глаза обещали счастье, пусть всего на несколько мгновений. Мне было плевать, что я ничего не значу для него. Но пока он хочет меня, пока я читаю в его взгляде жажду, я ощущаю, как жизненная энергия течет сквозь мое тело.
С вами все в порядке? – молоденькая продавщица трогает меня за плечо. Я отрицательно качаю головой. Нет, черт возьми, я в полном беспорядке. Мне плохо. Я не знаю, что делать.
Домой я иду как во сне. Тяжелые пакеты оттягивают руки. В голове пусто, на душе скребут кошки. Прохожу мимо сквера- его машины нет. А на что я надеялась? Что он, как томящийся рыцарь, будет дожидаться своей дамы? Дура!
Звонит телефон. По мелодии слышу, что это Влад. Не могу взять трубку. Да я и так знаю, что он скажет. Уехал на работу.
В лифте так гадко, по-моему, еще не воняло никогда. Если бы в наших широтах жили скунсы, списала бы все на них. Но скунсы у нас не водятся, значит, изгадили кабинку обычные люди.
Подходя к двери, слышу жуткие вопли. Наши соседи по тамбуру – не самые приятные люди. Немного старше нас – около сорока – они постоянно ссорятся. На этот раз мне реально страшно заходить. Но не стоять же у своей собственной квартиры…
Поворот ключа – и дверь буквально вылетает. Я падаю. Алина и Рома сцепились, словно дикие животные. Она пытается его ударить, он же, не жалея силы, отвечает ей.
В конце концов, они замечают меня. Он бросает жене злобный взгляд и с перекошенным лицом вылетает на лестницу. Алина вытирает кровь, текущую из разбитой губы. Смотрит на меня так, будто видит впервые. Потом немного приходит в себя и наклоняется, чтобы помочь мне подняться.
Это ей нужно бы оказать помощь. Но я принимаю ее руку.
Спасибо. Вы не пострадали?
От этого муд*ка можно чего угодно ждать. Хорошо, что вы появились.
Может быть, зайдете? – Я не знаю, зачем я это предлагаю. Не люблю совать нос в чужие дела. Да мы и не были с ними близки. Но мне жалко ее, растрепанную, с распухшим кровоточащим ртом.
Спасибо. У вас лед есть?
Найдется.
Мы заходим в квартиру. Как я и думала, Влад уже уехал. Закрываю двери в спальню, чтобы не показывать неубранную постель. Идем на кухню. Одинокая кружка в раковине говорит о том, что мой муж, как обычно, даже не позавтракал. Если я ему не готовлю, сам он это практически никогда не делает.
Алина садится за стол. Я роюсь в морозилке в поисках льда. Заматываю его в полотенце и подаю ей.
Как вы все это выносите?
Да как... Так и выношу. Уже почти 7 лет прошло с нашей свадьбы.
Неужели вы никогда не хотели развестись, чтобы прекратить все это? Простите … Это не мое дело …
Иногда я не то, чтобы развестись, я мечтаю убить этого гада.
Почему вы все это терпите?
Он мой муж. Начинать делить сейчас квартиру, машину, дачу … Это так муторно.
Неужели лучше терпеть побои?
Этот кобель думает, что ему все с рук сойдет. А фиг там! Если ходит по шлюхам, то пусть не ждет от меня того, что я буду сидеть дома и молча ждать, когда он вернется от очередной шалавы.
Но он же бьет вас!
И я ему прилично даю сдачи, - она смеется, а у меня мороз по коже.
Алина убирает на мгновение лед от лица, и я вижу, что полотенце окрасилось в красный цвет.
Не смогла бы терпеть такого обращения.
А я и не терплю. Я ему ничего не спускаю.
Он жесток с вами.
Мне редко попадались мужики, которые бы не были тяжелыми на руку. А те, которые как-то отличались, были абсолютными рохлями, ни на что не годными.
Я внимательно смотрю на нее. Наверное, поговорка «Бьет, значит любит» как раз о ней. Никогда бы не простила мужчине грубости, насилия. Но у этой женщины в глазах лихорадочный блеск, словно она наслаждалась этой схваткой.
Не думайте, что мне нравится, - говорит Алина. – Просто мы не можем иначе. Раньше могли…
Может быть, психолог? – робко предлагаю я, меняя лед.
Терпеть не могу, когда в мою личную жизнь лезут посторонние.
Простите.
Она смеется. Господи, как она вообще способна на это после кровавого побоища? Словно не у нее зреет синяк под глазом.
Дело не в том, что мы колотим друг друга. Дело в том, что мы не можем это прекратить.
И вам нравится такая жизнь?
Нет, не нравится. Но другой у меня нет.
Я замолкаю. Что тут скажешь? Я сама не могу разобраться в своей жизни, и уж тем более не стану лезть с советами в чужую.
Алина откладывает лед и смотрит на меня так пристально, что мне немного не по себе.
А вам нравится ваша тихая жизнь?
Почему вы взяли, что она у меня тихая?
Вы ни разу не поссорились с мужем. Стены ведь у нас тонкие, - усмехается она.
Мы ссоримся. Просто не так часто и не так громко, - я прикусываю язык, понимая, что сморозила глупость.