– И не надо! – вскрикнула вязальщица. Бледная, как пергамент.
– Нет уж! – посуровел каменщик. Сжал кулаки; вены вспухли и побагровели, – пусть докладывает! Врага надо знать в лицо!
Каорри притихли. С кухни выглянули повара, заинтересованные беседой.
– Посреди главной площади заковали в деревянные корытца и закормили мёдом и молоком.
В столовой послышались всхлипы вперемежку с отборной руганью.
Сидевший на табурете старец громко стукнул палкой-посохом:
– Так казнили предателей Родины ещё до этих проклятых королей! Это мучительная и медленная смерть! Неделю черви заживо съедали несчастных! Я хоть и стар, помню рассказы отца о давних временах! Так поступали со шпионами! Оттягивали кончину, чтобы те раскаялись и молили о пощаде! Молили до последних минут!
С кухни завоняло гарью. Повара исчезли за дверьми.
– Но… подождите-ка, не сходится! – овощник обхватил руками голову и случайно выдернул несколько волосков, – о разгроме посольства доложили вчера ночью! Как тогда это получилось? Если пытки длились так долго!
– Ведь, верно. Не сходится!
Толпа загудела:
– Что всё это значит?
– Что происходит?
– Почему от нас скрывают такое?
– Лучше спросите, что нам рассказывают!
– Ложь! Всюду ложь!
– Король пообещал предпринять меры, – чтец изучал новости, – направить ноту протеста…
Бах! Вскочив, каорри опрокинули табуреты и стулья.
– Да сколько можно?! Сколько можно слушать эти глупости?!
– Кому нужна «нота протеста»?! Курам на смех! Это не вернёт умерших!
– Надо отомстить Аркестану! Пусть тамошние жёны тоже поплачут! Пойдём войной и вздёрнем султана на нашей площади!
– Да что монарх может? Он лишний раз боится шаг ступить!
– Пока он пировал и с цетрой миловался, послов жестоко пытали! Где справедливость? – в сердцах вязальщица бросила спицы и клубок, – Карвахен на куски рассыпается, мы в крохотных комнатёнках ютимся, а это сиятельство ничего не делает!
– Если спросить…
Из-за криков задрожали светильники. С потолка посыпались хлопья краски.
– Да! Да! Надо пойти и спросить!
– Доколе он будет бездействовать!
– Стража вас не пустит.
Мужчины переглянулись:
– А мы соберём всех, кого сможем! Против всех нас ряженые клоуны не устоят!
– Я позову подмогу из Архары! – кулаком ударил по столу каменщик, – там много кто согласится пойти с нами!
– А я свяжусь с северными графствами!
– Да! Беззаконию пора положить конец!
– Пусть Величество ответит на все вопросы!
Раззадоренная толпа повалила на улицу.
В столовой остался один каорри. Чтец новостей. Слегка искажённые и преподнесённые в нужном ключе, факты подтолкнули недовольных к решительным шагам. Аккуратный жест информационного «скальпеля» вскрыл тугой нарыв отчаяния и боли, чья сокрушительная сила вот-вот затопит Карвахен.
Когда шум стих, мужчина убрал пластину, распрямил спину и покинул разгромленный зал. За блестяще выполненное задание асан пообещал награду. Подумаешь, власть переменится. Одного свергнут, придёт другой – какая разница? За пустыми обещаниями последует новый режим. Бедные останутся бедными, богатеи в сотый раз поделят блюда с королевского стола. А вот исполнителю особых заданий сельвиолитовый рудник гарантирует безбедное будущее.
***
Кап! Кап!
Мерно звенели капли, скользили по листьям и исчезали в траве. Цветы поникли; в бутонах, словно в домиках, спрятались муравьи и пчёлы. Сквозь слепой дождь пробивалось желейное солнце, медленно скатываясь за горизонт. Нежную музыку природы дополняли песни попугаев, лебедей, ворон, гусей и прочих птиц – в разгаре была сезонная миграция. Пернатые летели на юг, пережидать грядущие семерики зимы. Почему они отвергали, казалось бы, тёплый Карвахен? Скудные земли и реки не прокормят в холода.
В северных графствах каорри уже столкнулись с голодом. На рынках исчезли мясо и рыба, от овощей и фруктов осталась половина. Резко подорожали крупы и специи, а в кофе и чае обнаружились примеси ореховой муки. Чиновники из местных комиссариатов ссылались на сложную политическую обстановку и призывали на ближайшие полгода затянуть пояса потуже. Экономно тратить запасы и «не съедать за ужином целого индюка».