Было глубоко за полночь, палаты пустовали. Кухарка Юлия долечивала сломанную руку в спальне, другие послушники были здоровы. Привычно пахло лекарствами и хлоркой, которой обеззараживали инструменты и марлевые повязки. Стеснённый в средствах орден вынужденно использовал ткани много раз.
Зажглись зеленоватые кристаллы, и Саша внимательно оглядела Айлин. Лицо и шею расцвечивали синяки, на лбу и губах запеклась кровь, волосы спутались в моток грязной проволоки. Глаза от бесчисленных слёз сузились до замочных скважин.
– Что так уставилась? – на лице шпионки полыхнула ярость. На щеках высыпали алые пятна, – не писанная красавица, да?
– Нет, – антисептическим раствором дарра обрабатывала раны.
– Больно! Жжёт! Делай аккуратнее! Не дрова рубишь!
– Терпи.
Ответ разозлил цетру, та поперхнулась:
– Кто ты такая, чтобы мне указывать? – она дёрнула лекарицу за белоснежный рукав, – как разоделась! Долго зарабатывала на роскошные тряпки и украшения? Милостыню просила или иначе обслуживала? Кого-то в постели ублажала?
Глебова заулыбалась. Побитая псевдо-королева до последнего «держала лицо». Ей бы помощи просить, взывать к сочувствию, искать союзников, а не строить из себя гордую птицу. Хвост-то уже ощипан, крылья оборваны. Отношение будет соответствующее.
– Я сказала что-то смешное? Немедленно перестань ухмыляться!
Будто не услышав, Саша повернулась к сыну:
– Забирайся в кресло.
Корран послушно устроился на протёртой обивке. Лекарица сменила тонкие тканые перчатки, вытащила иглы и нити. Зашить порез на плече бедолаги всё же придётся.
Цетру явно душили. Мучили, доводили до обморока, но убивать не хотели. Через неделю пятна сойдут, царапины затянутся ещё раньше. Лечить было нечего.
– Всемогущие стихии! Как я раньше не увидела? Ещё одно мерзкое чудовище! – Айлин таращилась на мальчика, – таких надо топить при рождении или сжигать в…
Хлоп! На щеке тен Махети остался белый след.
– Да как ты смеешь! Жалкая прислуга!
– Остынь, болтливая красавица! Ты такая же прислуга, как и я. Между нами больше нет отличий. Если только тебя не зашлют опять шпионить, в этом ты мастер. Врёшь абсолютно всем.
– Не разговаривай так со мной! Я важна для ордена! Очень! В отличии от тебя!
– Лги сама себе, живи в сказочном мире, твоё право, – Саша пожала плечами. Затянув узел, она обрезала нить, убрала иглы в чашку и налила хлорный раствор, – но, если приблизишься к моему сыну или обидишь его, то узнаешь: сила жемчуга не только исцеляет. И, поверь, эту суровую истину ты запомнишь до конца жизни. Я понятно объяснила?
Айлин презрительно сжала потрескавшиеся губы. Дескать, «ты мне ничего не сделаешь». Что ж, пусть пеняет на себя.
– Пойдём, Кори, уже очень поздно. Скоро рассвет.
Кивнув, мальчик слез с кресла.
Позади раздался возмущённый возглас:
– А я? Мудрейший Сваард сказал тебе оставаться со мной!
– Нет. Мне было поручено отвести тебя в лекарские комнаты и осмотреть. Если нужно, подлечить. Я задание выполнила.
– И так легко оставишь меня одну?
– Оставлю. Спокойной ночи.
– Не делай этого! Не смей! Куда уходишь? – она вскочила с койки и прижала руку к плечу, – стой! Я приказываю! Немедленно остановись!
Взяв сына за руку, Саша вышла в коридор. Вслед неслись крики и проклятия уязвлённой цетры, обещания отомстить за предательство. Глупость какая! Пока Айлин не подобреет, пусть ищет другую компаньонку. Шантаж и угрозы? Это осталось далеко-далеко позади. Нет больше королевы и прислуги. Иное время диктует иные роли.
***
Церемониальный зал сковала ледяная тишина.
Растан и Арвел поднялись с колен. Осторожно огляделись, явно в поисках путей для бегства, и замерли в стойках, приготовились к бою. Зачем? Во дворце король никогда не участвовал в тренировках, считая размахивания руками и ногами ниже достоинства, посему соперник из него получится никудышный. Тен Пламарт знал сложнейшие приёмы (даже показывал некоторые отмеченному Морой!), но один против троих, один из которых – верховный кайхал… шансы на успешный поединок стремились к нулю.