– Интересно послушать.
Временный правитель выдержал паузу. Дождался, когда садовник наполнит бассейн чистой водой, смотает шланг, насыплет ароматную соль и скроется в подсобке.
– У Карвахена, в его нынешнем виде, нет будущего.
Р-рух! Очередная башня осела в облаке пыли.
– С запада на восток полёт на сальфе длится десять световых дней. С юга на север – одиннадцать. На одни горы уходит три, и это в хорошую погоду. В дождь и снег можно застрять на неделю! – он округлил глаза, – это огромные территории, поистине, огромные. Представит далеко не каждый каорри. Степной Аркестан можно пересечь в два раза быстрее, на Сарабию хватит суток мучений. По долгу прошлой службы вы путешествовали и знаете, о чём я толкую.
– К вечеру полёта боль в спине такая, что ходишь с трудом. Кровати в гостевых домах убогие, слуги кормят какой-то гадостью. Форма одна, в ненастье всегда мокрая и тяжёлая. После перелёта половина отряда угодила к лекарям, – сморщился Эрдан. Воспоминания о первых годах в армии оставили горький осадок. Как предпоследняя вишенка в сахаре.
– Верю, всецело, – кивнул собеседник, – представьте, сколько средств уходит в бедные графства. Чтобы защитить границы и, как бы это грубо ни звучало, не дать населению умереть с голода.
– Баснословные суммы, верно?
– Истинно. Налоги не окупают и половины затрат. Всё, что поступает в местные казначейства, там и остаётся. Столица не получает ничего, только вкладывает. Если так будет продолжаться, то через десять лет Карвахен прекратит существование.
Эрдан прислонился к двери в спальню. Ветер безмятежно играл шторками лилового с серебром балдахина, так и не познавшего прикосновений своенравной хозяйки.
– Зная вашу точность и чёткость, соглашусь, – осторожно произнёс тен Маршелл.
– Мы погрязнем в войне раздробленных графств, без средств и шансов к объединению. Окраина потребует денег, а столица обнищает так, что едва прокормит саму себя. Мы будем драться за пропитание, в прямом смысле слова. Сейчас мы живём спокойно лишь потому, что дед соколёнка создал – считай, награбил – внушительную казну. Год за годом из неё утекают ручьи средств, безвозвратно. Притока нет. Любой сановник, кто изучит Книгу Доходов и Расходов, придёт к аналогичному выводу. Будет рвать волосы на голове.
– Почему до вас этого никто не видел?
Асан рассмеялся и едва не пролил кофе на мраморные перила цвета грозовых туч.
– Кому это было нужно? Вспомните, чем занималось окружение ощипанного птенца?
– Искало потенциальных невест.
– Не просто искало, а обучало премудростям… скажем так, интимного дела. Институт цетр, смотрины, праздники – о каком управлении речь? Соколёнок думал другим местом, и все ему подыгрывали. Боялись слова сказать.
– Иначе бы, сослал на окраину. Сколько умных и надёжных каорри отправились в захолустье из-за прихотей Растана!
– Я сразу увидел, что он бесполезен для страны. Ещё до коронации раскусил суть и глубоко опечалился. Яркая упаковка, а внутри – прогорклый орешек. Наставления и просьбы вникнуть в документы ушли вникуда, – одним глотком Селим опустошил чашку, – смена государственного строя в первой главе моего плана – единственный выход спасти всех нас.
– Что вы уготовили во второй?
– Отказ и отчуждение от всего, что мы не потянем в области экономики. Все беднейшие графства должны выйти из состава Карвахена.
– Они вымрут, – тен Маршелл стряхнул с пальцев сахар.
– Возможно, да, – пожал плечами чиновник, – а, возможно, и нет. Зависит от них, от желания жить. Мы жертвуем малым ради спасения большинства. Ради нас с вами и тех, кто приносит стране доход, а не требует подаяний. Не высасывает кровь подобно пиявкам.
Эрдан сжал пустую креманку. В лучах солнца она искрилась радугой.
– Как вы это сделаете? Что…
– Аркестан с радостью расширит собственные границы. Будет некое подобие войны, в ходе которой мы сдадим третью часть территорий. Горы, болота, старые, изжившие себя рудники – это непосильное бремя для Карвахена. Мы отсечём лишнее и построим новое, крепкое государство. Стихии нам помогут, я абсолютно уверен, – он отсалютовал безоблачному небу, краем глаза скользнув по алой луне.