Кто знает, что такое случай? Внезапный поворот судьбы? Небольшое ответвление в заданной кем-то свыше схеме жизненного пути? А, может жизнь каждого человека, разложена на невидимом шахматном поле фигурками обстоятельств, и кто-то переставляет своей всесильной рукой эти фигурки то на чёрную клеточку, то на белую, разыгрывая очередную шахматную партию? У кого-то в жизни ничья, кому-то заведомо уже выставлен мат. А кто-то смело шагает по полю своей судьбы победителем.
Россия. Дальний Восток. 1948 г.
Бывший рыбацкий посёлок в 50-ти км. от порта Посьет.
После капитуляции Квантунской армии через земли Приморья прошло более полумиллиона японских военнопленных. Часть из них, из северокорейского порта Хыннам, была переправлена в маленький советский порт Посьет.
Баржа, переполненная японскими военнопленными Квантунской армии, стояла в порту уже третий день. Люди промокли от постоянно идущего холодного дождя. Чтобы хоть как-то уберечься от сильного ветра, раскачивающего баржу, они плотно жались, друг к другу, попеременно кашляя. У баржи резко затормозил военный грузовик. Из него выскочил молодой лейтенант. Посовещавшись о чём-то с группой военных в плащ-палатках, он запрыгнул на подножку грузовика, укрывшись от ветра и дождя в его кабине. Послышалась команда: Начали!
С баржи по трапу, по обе стороны которого стояли автоматчики, сбегали мокрые, измученные перевозкой и невыносимыми условиями японские солдаты. Некоторые из них одеты в шинели, но на большинстве военных кителя с отложными воротниками и брюки с обмотками, перевязанными лентами цвета хаки крест-накрест. На ногах чёрные холщёвые туфли или таби, с отдельным большим пальцем и резиновыми подошвами.
Больных пленных с баржи выносили на носилках. Врач, бегло осмотрев их, отдаёт приказ грузить кого в кузов грузовика, а кого-то оставить поодаль на земле. Им медицинская помощь уже не требуется. Спустившихся с трапа военнопленных выстраивают в колоны. Грузовик с молодым лейтенантом в кабине и с больными японцами движется в сопровождении конвоя во Владивосток.
Ичиро попал в кузов санитарного грузовика. Он лежал на дне кузова, засыпанного песком, сверх которого был набросан слой сена. От дождя эта подложка превратилась в мягкое месиво. Больных в кузове так много, и лежат они так плотно, что дождевая вода не стекает с тел, а пропитывая обмундирование, проникает вглубь, от чего всё тело леденеет. Слышатся постоянные стоны и крики умирающих людей, которые не могут заглушить ни шум моторов, постоянно увязающих машин в дождевой жиже, ни гул шагов пленных по чавкающей под тысячами ног вязкой промозглой грязи. С каждым часом людских звуков в кузове машины становилось всё меньше и меньше. Больные, измученные люди покидали этот мир навсегда.
Колонна военнопленных, охраняемая конвоем, прошла по дороге через лесопосадку и вышла к открытой местности. Грузовик остановился.
— Всё, хана, здесь мы не пройдём, — сказал измученный шофёр лейтенанту, — надо в объезд. И на той стороне встретим колону.
Около остановившегося грузовика появился врач. Лейтенант приоткрыл дверь.
— В колоне много больных. В кузове есть умершие? Надо освободить кузов от мёртвых и загрузить больных, — потребовал врач.
— А куда мне их девать? — спросил его лейтенант.
— Как куда, я заключение напишу, твоё дело захоронить. И место здесь подходящее, — врач залез в кузов грузовика, — ты видишь, они мрут, как мухи. Выгружай мёртвых с кузова, а из колоны забирай. А то вообще никого не довезём.
Лейтенант, закутанный в плащ-палатку, устало наблюдал, как из кузова грузовика солдаты — конвоиры сгружают трупы. Два солдата относили мёртвые тела пленных и укладывали их неподалёку на мокрой земле.
Когда эта работа была закончена, один из солдат стал обыскивать Ичиро. В нагрудном кармане он нашёл старенький, грязный маленький мешочек, — смотри, что я нашёл, — обратился он к пожилому напарнику, вытаскивая из мешочка нэцкэ Чжункуй.
— Страшный-то какой! Наверное, их японский бог, заместо нашего креста. Вишь, написано что-то. Наверно, молитва, какая. Мне жинка, перед уходом на фронт, тоже молитву с крестом дала. Смотри, да он живой ещё.