- Такие же шумные?- предположил Расиньоль.
- Такие же глупые… Но вы правы, перекусить нам не помешает. А посему… Любезный! Да, это я вам, не подскажете ли нам, где в вашем замечательном городе сытно кормят…
- Не стоило обращаться по столь щекотливому вопросу к первому встречному, да к тому же оборванцу, для которого даже помои выглядят сытной едой.
- Чем вы опять недовольны, Расиньоль?
- Едой, ваша милость. Она груба и бесхитростна, как и те люди, которые ее приготовили. Вы только посмотрите на их лица! Такое впечатление, будто улыбками они торгуют за деньги, причем, цены - заоблачные. В Ганатене редко можно увидеть столь угрюмых и неприветливых особ.
Встреченный на улице горожанин бесхитростно указал на ближайшую харчевню, расположенную неподалеку от городских ворот. Кормили здесь без изысков, в этом Расиньоль был прав, но сытно и даже, в какой-то мере, вкусно. Так как внутри заведения стояла тяжелая атмосфера, новоприбывшие гости Сольта расположились снаружи, на веранде, где могли наслаждаться как свежайшим горным воздухом, так и местными красотами.
- А вы сами когда улыбались в последний раз?- спросил вдруг Адан.
- Мне не положено улыбаться по должности.
- Что-то не припоминаю такого пункта в договоре. Ну, да ладно… А что касается местной пищи… Как только мы обустроимся, вы сможете готовить для себя сами.
- Это не входит в мои обязанности. К тому же я беспокоюсь не о себе, а о вас, ваша милость. Что касается меня, то я готов довольствоваться коркой хлеба и кружкой ключевой воды. Но вам необходимо хорошо питаться, вы все еще растете.
- Дорогой мой Расиньоль, мне уже тридцать два года, о чем вы говорите?
- Я знаю, что говорю. Вы растете до тех пор, пока у вас не начнут выпадать зубы.
- Кто вам сказал эту чушь?
- Жизненный опыт.
- Тогда да, конечно.
Какое-то время Адан молча поглощал горячий, немного жирноватый и густой мясной суп. Потом его внимание привлек детский гомон. Проследив взглядом, он увидел стайку детворы, преследовавшей женщину – не очень молодую и не очень привлекательную наружно, да и одетую настолько бедно, что это бросалось в глаза даже на фоне остальной местной публики, далекой от изысков последней столичной моды. Ее платье было похоже на рубище, и только шерстяной платок, накинутый на плечи, кое-как прикрывал многочисленные дыры и заплатки. Но вовсе не это привлекло внимание Гримара, а остроконечные уши женщины, выдававшие ее расовую принадлежность.
Заметил это и бдительный Расиньоль.
- Вы видели, ваша милость? Это же эльфийка!
- Не кричите, любезный, это, по крайней мере, неприлично. Такое впечатление, будто вы в первый раз увидели живую эльфийку.
- Нет. Но я не ожидал увидеть ее именно здесь.
- Почему нет?
- Насколько я знаю, эльфы населяли некогда побережье и старались держаться как можно дальше от горной местности.
- Времена меняются, да и эльфы уже не те, что прежде. Что касается Сольта, то здесь их немало. В самом конце войны Достоинства остатки этого племени вынуждены были бежать на север в надежде найти мир и спасение на другой стороне перевала. Но на их пути встал Сольт и его обитатели, которые категорически отказывались пропустить беглецов через свой город. Трудно сказать, чем бы закончилось это противостояние, если бы не заболел тогдашний градоначальник – очень уважаемая в Сольте личность. Он находился при смерти, и спасти его могло только чудо. И оно случилось в лице эльфийской колдуньи, благодаря которой градоначальник не только выжил, но и впоследствии стал основателем новой династии Дайконта, просуществовавшей, правда, недолго. В знак благодарности эльфам позволили остаться в Сольте. Принесло ли им это умиротворение – это уже другой вопрос.
Детвора преследовала эльфийку с улюлюканьем, смехом и подначками, она же шла, гордо держа голову, смотря вперед и не обращая на маленьких сорванцов никакого внимания. Она не отреагировала даже тогда, когда один из них бросил ей в спину огрызок луковицы – лишь вздрогнула, замерла на миг, после чего продолжила свой путь. Вмешался один из проходивших мимо горожан, сорвавший с чресл широкий пояс, коим он и разогнал маленьких недоносков.
- Не все так однозначно, мой дорогой Расиньоль,- заключил Адан…
После ужина путники первым делом пристроили своих лошадей на городской конюшне. Там же остались и дорожные сумки, за которыми владелец конюшни обещал приглядеть до завтрашнего дня. Разумеется, за дополнительную плату.
После чего Адан решил заняться тем, ради чего прибыл в Сольт. Не вняв совету дворецкого, он снова обратился к первому встречному: