Вдруг перед глазами центр комнаты. Он обернулся. Дверь сзади заперта. Впереди него небольшая квадратная коморка, подобие клетки. Кровати и шкаф смутны и расплываются. Справа, практически у пола, на серой стене черными дрожащими линиями нарисован скрюченный шлем.
Взгляд отрывается от рисунка и смотрит вперед. Маленький ребёнок. Он сидит посреди комнаты и под стеклом, которое закрывает пол стены. Напоминает зеркала в комнатах для наблюдений. Тебя видят, но ты смотришь только на свое отражение. Только куда оно делось? Остались лишь блики от слабой лампочки на потолке и искаженное отражение комнаты.
Эд приближается к ребенку, не отрываясь, он смотрит на макушку из коротких черных волос и выглядывающий кончик рога. Тогда край глаза уловил, как движутся стены. Чем ближе ребенок, тем уже казалась комната. Стены словно душили, угнетали до отчаяния и тянули в глубокий транс. И, когда прижавшийся к стене детёныш оказывается рядом, Эд опускает руку ему на плечо и слабо, практически без усилий, трясёт.
Ребёнок поворачивается, а взгляд не слезает с его лица. На натянутом лилово-бирюзовом полотне глаза лишились света галактики, маленьких ресниц, тонких детских бровей и глубокого чёрного зрачка, губы без выпуклостей и трещинок. Их заменили неглубокие впадины из кожи. Через секунду возникли отверстия, которые едва касались переносицы, а из них пошла чёрная кровь. Они начали расширяться: порезы тянуться вниз, а плоть резаться по нижней линии века. Края раны вылезали наружу, а чёрная кровь сочилась по щекам.
Он тонет в замешательстве. Хотелось упасть на спину, уползти, но сопротивление не позволяло. Тогда малыш протягивает руку и хватает Эда за левое плечо. Появляется легкое чувство тяжести. По груди начали стекать чёрные капли. Они поглощают шею, плечи и спускаются по спине. Тело оседает, растворяется в массе. Стоны Эда прерывали тишину.
Руки увязли, ладони с трудом плыли. Кругом чистая, почти родниковая, вода. Эд достал руками стенку, повошкался. Его окружал цилиндрический сосуд с прозрачными стенами. Свободный, вместительный. Ноги не достают дна, а голова и близко не касается поверхности.
Прошли минуты, и их хватило, чтобы опомниться, расслабиться. Хотя длинные трубки во рту и носу не давали комфортно дышать. Эд постучал по сосуду, когда увидел доктора, который подошел к пульту управления. Вода начала стекать, а стены постепенно опускаться. Когда они достигли дна, врач помог вытащить трубки изо рта. Эд сплюнул останки слюны, с горьким хрипом прокашлялся и с большим удовольствием задышал, но в горле до сих пор ощущался дискомфорт.
- Вы в порядке?
- Нет, - с изнеможением произнес он. - А что, по мне не скажешь?
- Не знаю, что ответить. Вы проснулись внезапно. Я едва закончил новую диагностику, - ответил доктор, когда парень попытался встать. Юльем взял его за плечо, помог приподняться и увел к стулу возле панели. - Прибор зарегистрировал возмущение в нейро-информационных связях, и сильное, раз разбудило вас.
- Это просто кошмар, - ответил Эд и медленно присел. Он закрыл глаза и издал слабый вздох.
- Сомневаюсь. Мисс Охара сделала ошибки во время диагностики и при процедуре мы чуть не убили вас. Поэтому ваши кошмары - не обычное приключение в мире снов. Я больше поверю, что это посттравматический стресс.
- Она отличный врач и знает дарсеанскую анатомию лучше всех, - вдруг вспылил Эд. - Тётя с самого детства меня обследует, лечит и никаких ошибок никогда не делала. А теперь вы мне говорите, что она неуч?
- Неделю назад вы едва проснулись после комы, а я до сих пор не могу определить ваше психическое состояние. И благодаря упорству мисс Охары, я сомневаюсь, что физические данные не имеют ошибок. Она ведь не подпускала нас к аппарату диагностики и говорила, что мы не способны понять всю суть дарссеанской анатомии и генетики. Да, я не специалист по дарссеанам, но медицинское образование у меня есть и опыт не мал. Кроме того, мы бы уже давно вас реанимировали, - тут Юльем замолчал. Он понял, что наступил на шаткую ступеньку.
- Я вижу, - прожужжал Эд. - Вы её не слушали и реанимировали меня, когда тетя... Я полностью уверен, что она предупреждала об особенностях моих цепей.
- Скажу честно, что она завела бы вас в могилу, если бы продолжила медлить.
Эд резко мотнул головой и отвернулся, сжал кулаки на коленях и нервно посопел. Он больше не мог оставаться в этом центре. Хотелось отдохнуть от процедур, расслабиться и наконец, встретиться с семьей. Ему надоело слышать по фемтографу голос Ауры, Захара и Ломанса. С безумием глаза хотели их увидеть, хотя бы мельком, несколько коротких дней.
- Завтра же выходные? - задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Я хочу побыть с близкими.