Как Таня и ожидала, Костя очень обрадовался. С восхищением рассматривал банки, дивился их немалому весу.
— Это специально для дверей и оконных рам, — сказала Таня. — Там еще четыре остались. Вместе принесем.
И тут Костя вдруг помрачнел. Подумал, вздохнул и поставил банки с белилами обратно в сумку.
— Ты что? — насторожилась Таня.
— Еще и кисть принесешь?
— Дедушка обещал.
— Я и говорю: принесешь кисть, сама начнешь красить.
Она поняла его, чуть смутилась:
— Но, Костя, мы же… друзья. Вместе будем.
— А я так не хочу! — жестко сказал он.
— Почему?
— Рук у меня, что ли, нет! Сам могу.
— А ты умеешь? — с интересом спросила Таня.
— То есть не сам. Мастеров находить надо. И краски мы сами купим. Уже говорили с матерью. Олифу еще надо…
Таня молча достала сложенный листок. Развернула и подала Косте:
— Вот что надо. Здесь все перечислено.
Костя, уже ничему не удивляясь, прочитал и первый пункт, и второй… Из восьмого, последнего, узнал, что для ремонта его квартиры требуются еще и две коробки обойного клея.
— И здесь все за меня сделала.
— Не я сделала. Бабушка с дедом.
— Ну, совсем уже! — Костя тяжело вздохнул. Под рубашкой, между пуговками, даже показалась белая полоска майки. — Ну не хочу я так! Не могу, пойми!
— А я тоже, Костя, не понимаю! — вспыхнула Таня. — Дружба, по-твоему, что такое? Улыбаться и говорить «спасибо»? Так, да? Мне, например, такая дружба не нужна. Если дружить, так — все вместе. И хорошее, и плохое. И самое трудное. Вот как понимаю. А иначе… Что это за дружба?.. Ты меня, Костя, этим просто… Честное слово, даже не знаю… Вот завтра, допустим, что-то со мной случится, а тебе что — все равно? Да, Костя, все равно?.. А в парке что тогда говорил…
О парке вспоминать не надо было. В боксе выражение есть: запрещенный удар. Вот и Таня… Он ведь и так уже на лопатках лежал. Надо же, сказала: тебе все равно! Это ему-то все равно? Эх, Таня… Ну что же сделать-то, чтобы ты поняла?..
И ничего другого Костя не придумал, кроме того, что до него делали тысячи людей, когда хотели выразить свою преданность дорогому человеку, — взял Танину руку и прижал к своим губам.
Таня залилась румянцем, тихо сказала:
— Я ведь еще уроки не делала. Я пойду, ладно?
— А?.. — Костя взглянул на сумку.
— Пусть здесь пока, я же — не к бабушке… Там еще мастерок и щетка из проволоки…
Все же метко определила Татьяна Сергеевна свою внучку — поджигательница у Тани это хорошо получалось.
Когда собрались бы ремонт делать? Когда вместо разговоров началось бы само дело? Конца занятий в школе ждать, маминого отпуска… А тут — вот они, банки, с какими-то редкими белилами цвета таинственной слоновой кости, уже стоят на столе, будто сами просятся: открой же, взгляни, хоть мазни разок для пробы. Где хочешь попробовать — на двери, на оконной раме?
На банке, в голубой рамочке, Костя увидел короткое пояснение, как пользоваться белилами. А ну, что там? Прочитал — все понятно, главное, хорошо размешать. Углом острого мастерка Костя подцепил крышку. С трудом, но все же подалась. Потом отколол от куска доски палочку, ножиком ее обстругал (почему-то захотелось, чтобы кругленькая была, гладкая) и минуты три усердно размешивал чуть желтоватую краску. Хороша! Как сметана. Костя заглянул в Танину сумку. Если бы там и кисть оказалась, он вообще не возражал бы… Ладно, не беда. У Юльки где-то кисточка есть — картины свои рисует. Кисточка была совсем тоненькая, для серьезной работы не годилась, но для пробы — малый кусочек забелить — сойдет.
И вот на двери засветлело, лучше сказать — засияло пятнышко, размером с серебряный юбилейный рубль.
Костя даже улыбнулся — так приятно было видеть это светлое пятнышко на общем фоне двери, ставшей от времени грязновато-серой.
Точно! Добилась-таки своего поджигательница. Попал Костя в горячую зону излучения ее доброты и радостной энергии.
Глава тридцатая
А через два дня уже Костя удивил Таню. Да так, что сначала и верить ему не хотела. Думала: разыгрывает.
Вышли из школы, Костя и говорит:
— Куда сегодня — к художнику или ученому?
— Что? — не поняла Таня. — К какому ученому?
— Великому русскому химику, механику, физику, поэту и тэ дэ.
— Ах, Ломоносов! — Таня засмеялась. — Ты чего-то сегодня веселый… Ага, к Ломоносову. Мама костюм себе шьет, хочет, чтобы и я на примерку с ней пошла.
— Хорошо, — сказал Костя.