Уф, вот и наши паспорта! Что, можно выметаться? О, не просто можно, а нужно? Уже уходим, не надо так волноваться! Что на этот раз? Не туда идем, нам теперь в другую дверь топать? Ну извините, мы тут в первый раз, это вы здесь все ходы-выходы знаете, а мы люди темные. Из-за спины послышался развеселый голос одного из наших коллег:
— Ну вот, а реквизит оставили! Разве пепельница, в которой кольца лежали, с собой не забирается?
Я не стала дожидаться, что скажет весельчаку служащая загса, которую наша шумная компания и так довела практически до нервного тика, и мы с Лешкой в темпе вальса покинули парадный зал и вышли на улицу.
— Ну а теперь шампанское на счастье! — сообщила мне Машка, доставая из багажника нашего лимузина сразу две бутылки «Советского полусладкого».
— Надеюсь, обойдемся без битья бокалов? — умоляюще спросила я ее. — Видишь ли, ввиду последних событий я несколько неадекватно воспринимаю звон бьющейся посуды. У меня на этот звук аллергия!
— Успокойся, все предусмотрено! Ойкать не придется! — подмигнула мне Машка, указывая на энное количество одноразовых пластиковых стаканчиков.
Пока Лешка, освободив меня от цветочного бремени, укладывал все это великолепие в лимузин, а Тема откупоривал шампанское, я тихонько поинтересовалась у Машки:
— Слушай, ну и как я держалась?
— Во! — показала она мне большой палец. — Английская королева позавидовала бы! На лице улыбочка, сама гордая до невозможности. Я аж прослезилась от умиления, на вас с Лешкой глядючи!
— Точно? Не брешешь?
— Обижаешь! Что б я да соврала тебе — да ни в жисть! Мне не доверяешь, потом сама запись посмотри и убедишься, что все было в полном ажуре, Фома Неверующая!
Прекрасно помня о том, что при желании моя подруга может наплести семь верст до небес, в этот раз я все-таки предпочла ей поверить.
Пригубив шампанское и рассадив гостей по машинам, поехали на Воробьевы горы. Мы с Лешкой давно условились, что в этот день мы обязательно пройдемся по смотровой площадке, посидим на каменном парапете и полюбуемся видами столицы с птичьего полета. Так мы и сделали. Гости деликатно нам не мешали, тусовались поблизости и тоже наслаждались открывшейся им панорамой. В принципе времени до ресторана еще оставалось прилично, так что мы вполне могли еще успеть рвануть в парк Победы, а потом обратно, но, честно говоря, ни мне, ни Лешке этого не хотелось. Чем стоять в пробках и зарабатывать тошноту от выхлопных газов, лучше побыть на свежем воздухе и немножко прийти в себя. Так сказать, сознать только что свершившийся факт бракосочетания.
— Ну что, жена, довольна?
— Что?
— Привыкай! — расхохотался Лешка, глядя на мою растерянную физиономию. — Теперь ты мне жена! Жена, жена, супруга, благоверная, половинка! И это все про тебя!
— А ты мне муж! И больше никто не сможет выгнать тебя из моей спальни! Кстати, раз уж речь зашла о постели, мужчина, я вас хочу!
— Я тебя тоже! Но не здесь же! Люди кругом, опять же советами замучают! Так что, женушка, придется потерпеть до вечера.
— Интересно, а секс с собственным мужем отличается от секса с ним же, но в роли жениха?
— Вот сегодня сама и узнаешь! — пообещал мне Лешка, после чего мы вновь принялись целоваться.
Вдоволь нагулявшись, выпустив в небо пару белоснежных голубей и заработав отравление свежим воздухом, мы с гостями лениво расселись по машинам, и наш кортеж отправился в ресторан. Честно сказать, мне уже ничего не хотелось: ни есть, ни принимать поздравления. А вот отдохнуть вместе с законным супругом и поспать в его объятиях часок-другой я бы не отказалась! Но увы, свадьба катилась своим чередом, и мы с Лешкой волей-неволей должны были продержаться до самого ее конца. Эх, вот если бы посещение загса было в один день, а ресторан — в другой! Так ведь не догадались, глупые, так поступить, за что теперь и страдаем!
На пороге ресторана нас ждали родители и с той, и с другой стороны с караваем и солонкой на рушнике.
— Это еще что за хлеб-соль? — быстро спросил у меня Лешка. — Витька вроде ни о чем таком не рассказывал!
— Если не ошибаюсь, сейчас наши родичи будут выяснять, кто в доме хозяин.
— В их доме?
— Нет, в нашем! Кто больше кусок от каравая откусит, тому и верховодить в новой семье.
— Ну это запросто! — расслабился Лешка и приготовился к «выяснению отношений».
Между прочим, нечестно! У мужчин рот заведомо больше, чем у женщин, поэтому все эти караваи — чистой воды подстава! Нет, я не рвусь в лидеры, нисколечко, просто обидно: почему такая несправедливость? Вот возьму и вообще кусать не буду! Наверняка каравай с жесткой корочкой, еще десны об нее поцарапаю, а потом весь вечер мучайся. Хотя нет, отвертеться не получится, все равно придется чисто символически укусить, иначе не отвяжутся.
Озвучив суть будущего испытания, Лешкина матушка подняла каравай так, что он оказался между нашими лицами, и велела начинать. Я осторожно нагнула голову и, понюхав, примерилась к ароматному ржаному боку. Ух ты, а я, оказывается, проголодалась! Умм, вкуснотища-то какая, даже слюнки потекли!
Меж тем с Лешкиной стороны каравая творилось явно что-то не то. Мой бедный муж стоял, вцепившись зубами в злополучную горбушку, а из его глаз катились крупные слезы. От такого зрелища я оторопела, моя нижняя челюсть от удивления скакнула вниз, и я на полном автомате вцепилась в хлебный кругляш, выдрав из него чуть ли не половину, в то время как Лешка кое-как откусил крошечный кусок и на этом счел свою миссию исполненной. Гости тут же радостно загалдели и объявили меня главой семьи, от чего я тут же поперхнулась непрожеванным хлебом и едва не подавилась хлебными крошками, безвременно превратив тем самым Лешку в молодого вдовца. Выражения лиц родителей было трудно определить, поэтому ограничусь тем, что скажу — выглядели они: а) удивленными; б) сильно удивленными.
Наконец справившись с отхваченным по жадности ломтем, я спросила у супруга:
— Слушай, а что с тобой случилось-то?
— Да пломба выскочила, черт бы ее побрал! Я только кусать начал, а тут такая боль, едва глаза на лоб не полезли.
— И как ты теперь?
— Да вроде ничего, — потрогал Лешка правую сторону челюсти. — До понедельника дотерпит, а там к стоматологу смотаюсь.
— Ну что, Лешка, будешь теперь Лизку слушаться? — подкатилась к нам язва Машка. Я показала подруге кулак, но поганку это мало волновало.
Лешка насупился и ответил:
— Посмотрим на ее поведение!
Я уже приготовилась возмутиться и прочитать Лешке лекцию о равноправии полов… но передумала. В конце концов, тут не собрание феминисток, а моя собственная свадьба. И ссориться из-за какого-то дурацкого каравая — верх глупости, тем более что Лешке действительно не повезло и, если бы не выпавшая пломба, победителем в нашем каравайном поединке скорее всего вышел бы он.
Мы переглянулись, вновь взялись под руку и проследовали в ресторан.
Ух ты, сколько народа к нам пожаловало! Да тут яблоку негде упасть! Мамочки святы, если они все вздумают произнести хотя бы по одному коротенькому тосту, до утра времени точно не хватит! Эх, никогда бы не подумала, что свадебные торжества столь утомительны для молодоженов.
Тамада провел нас на наши места, вместе с помощником рассадил нашу родню (я про себя отметила, что дедуля все же смог уговорить Катерину Ивановну присоединиться к нам, и теперь она сидела по правую руку от него, довольная и раскрасневшаяся), потом остальных гостей, и вечер начался!
Первые полчаса нам с Лешкой действительно пришлось туго. Гости тостовали беспрерывно, но из всей вереницы славословий мне запомнился лишь тост Дмитрия, однокурсника родителей. Объявив, что от жизни лучше получать не «радости скупые телеграммы», а щедрости большие переводы, он подарил нам очаровательную копилку и первым бросил в нее монетку, после чего пустил ее по кругу. Вот это я понимаю! И кратко, и по сути! Когда копилка обошла всех гостей, она была набита монетками под завязку, и мне в голову тут же пришла картинка: мы с Лешкой на мели в ожидании зарплаты потрошим несчастную свинку и с полными горстями монет отправляемся в ближайший супермаркет. Интересно будет посмотреть на лицо тамошней кассирши, когда она возьмется пересчитывать это богатство…