— Смотри за ребятами, я вас на опушке встречу.
Сказала и быстро пошла вперед. За поворотом тропинки, когда ребята уже не могли ее видеть, она побежала. Кровь билась в висках, перехватывало дыхание, а она все бежала и бежала, прижимая к груди платок, свалившийся с головы.
Вот и опушка. Анна Павловна в изнеможении прижалась к стволу дуба и заплакала радостными слезами: катер — целый и невредимый стоял у берега.
К катеру, остановившемуся около домика бакенщика, подошли порознь: сначала Анна Павловна, потом — Нина. Поднялись на катер и опять разошлись: Анна Павловна уселась с ребятами на надстройке, Нина зашла в рубку и стояла там, смеясь и о чем-то расспрашивая Загитуллина.
Ребята разбрелись по катеру. Чувствовалось, что они пришли сюда, как к себе домой. А Наташа бесцеремонно забралась на колени к мичману и что-то шептала ему на ухо, делая страшные глаза и прикладывая палец к губам. Мичман, пряча улыбку в воспаленных глазах, поддакивал ей и отвечал тоже шепотом. Да, у этой пары не будет разногласий. Не будет их и у Жоры с мотористом Петуховым. Они тоже поняли друг друга, и Жора с самодовольным видом сидел около машинного отделения, комкая в руках клочок пакли. Он подражал дяде Вите, он мысленно уже работал мотористом.
Все нашли себе место, все были заняты. Только Нина одиноко стояла около рубки и смотрела вдоль Волги, теряющейся между зеленых берегов. Анна Павловна уже не сердилась на нее. Зачем? Нину за день не перевоспитаешь. Было только обидно, что ее приняли воспитательницей в детский дом. Посмотрели документы — и приняли. Будто не знали, что к детям не всякого человека можно допускать.
Наконец оказались позади многочисленные минные поля, и мичман сказал, что часа через два будет Петропавловка. И хотя путешествие подходило к концу, Анна Павловна не испытывала большой радости. Она согласилась бы плавать с этой командой хоть всю войну. Пусть стоят минные поля, пусть беснуются немецкие летчики — она готова вынести все, что выпадет на долю катера.
Пока, конечно, это мечты. Выскажи их — набросятся, осудят именно те люди, мнением которых ты дорожишь. И подтверждение — встреча с тральщиками. Произошла она в тот же день, когда Карпов ходил в деревню за продуктами, но только под вечер и у нового минного поля. Те тральщики ходили по реке шеренгой и каждый из них на толстом тросе вел баржу. Все траление выглядело очень просто, почти примитивно и в то же время непонятно. Хотелось спросить, почему они так ходят, ходят и ничего больше не делают? И что за баржи у тральщиков на длинных буксирах? Но как спросишь, если лица у всех моряков сразу стали словно каменными? Так и промолчала Анна Павловна, а между собой моряки почти не говорили о работе тральщиков. Только мичман заметил:
— Траление в разгаре. Придется швартоваться к берегу.
Опять встали у яра, и опять дети сошли на землю. Но теперь они не играли, а смотрели на тральщики. У них на глазах и взорвали первую мину. Все шло обычно — и вдруг около одной баржи взвился столб воды, застыл на мгновение и рассыпался мириадами брызг. Столб еще стоял, когда Волга и берега ее вздрогнули от мощного удара. Невольно подумалось: «А если бы под катером?» Ведь баржа, большая железная баржа раскололась как игрушечная!
Катера-тральщики подошли к берегу. Мичмана вызвали к их командиру. Пробыл Никитенко там минут двадцать, а вернувшись, сказал одно:
— Чурку нам дадут.
Тральщики дали не только чурку, но и продовольствие.
— Теперь нам еды хоть до Астрахани хватит, — заявил Карпов.
Вот и выходит, что дети — прежде всего…
До Астрахани далеко, а Петропавловка уже видна. Катер быстро идет по извилистой протоке к домикам, толпящимся на берегу. Что-то ждет там? Как встретят непрошенных пришельцев? Да и встретят ли?
Все эти вопросы так волновали Анну Павловну, что она опомнилась лишь тогда, когда ребята уже разместились в комнате бывшей школы. Новые знакомые стелили им постели, готовили обед. Чем же заняться ей, Анне Павловне? Вроде бы и все сделано, а на душе какой-то неприятный осадок, будто забыла что-то важное-важное… Но что? И вдруг глаза остановились на Жоре. Он сидел в углу и хмуро смотрел в окно. На нем полосатая тельняшка — подарок Петухова.
Анна Павловна торопливо накинула на голову шелковую косынку и, бросив удивленной Нине: «Я на минутку», — выскочила на улицу.
По улице поселка она бежала так, словно боялась, что не застанет катера и потеряет самое важное, без чего и жизнь не мила. Но катер стоял на прежнем месте. Анна Павловна поднялась по трапу на палубу и спросила Загитуллина: