— Но ведь я заказывала столик, — сказала Май.
— К сожалению, ваше имя в списке отсутствует, — возразил метрдотель. — Может быть, вы придете в другой раз?
— Нет, — сказала Май. — Сегодня мы будем ужинать здесь.
— Но…
Май не дала ему договорить:
— Сообщите, когда у вас освободится столик!
Юхан и Май сидели в баре. Было восемь часов. Когда время приблизилось к десяти, а метрдотель так и не подал им знака, Юхан сказал, что пойдет домой, а по дороге поест где-нибудь сосисок.
— Нет! — ответила Май.
— Нет? — переспросил Юхан.
— Нет! — повторила Май. — Мы ведь договорились, мы с тобой договорились, что сегодня вечером поужинаем в ресторане. Я тебе обещала.
Юхан покачал головой, просидел еще минут десять, но потом встал и сказал, что с него довольно. А Май так и осталась сидеть, глядя перед собой.
— Я подожду, — сказала она. — Я подожду. Сегодня я буду ужинать здесь.
И тогда Юхан ушел. Потом Май рассказывала, что в конце концов она дождалась свободного столика — это было уже ближе к полуночи — и, к отчаянию обслуживающего персонала, заказала ужин из четырех блюд, который, к облегчению того же персонала, был съеден за рекордное время.
«Бездетная»? Да, и это было ее собственное решение.
Юхан оторвал взгляд от бумаги.
Иногда, утром, в ванной после горячего душа, он легонько дул на зеркало. И тогда на стекле появлялось лицо, которое не было его собственным, но все-таки имело к нему какое-то отношение. Лицо, которое он всегда носил с собой.
Юхан снова склонился над списком.
«Удовлетворенная». Вне всяких сомнений, подумал Юхан.
Все ее существо было пронизано спокойствием, необъяснимой и непостижимой удовлетворенностью. Она умела наслаждаться, как она это называла, «маленькой славной жизнью»: хорошим обедом, стаканом холодного белого вина, прогулкой в лесу, руками Юхана, его поцелуем. Прошло много лет, но их отношения так и не утратили новизны, он не переставал удивляться, какую радость доставляет ей его тело. Май была ненасытной и любопытной, она хотела его всегда. Однако некоторое время спустя он понял, что дело было не в нем. Вернее, дело было больше в ней, чем в нем. Ее губы, шея, руки, грудь и лоно. Май радовалась своему собственному телу, тому, что творилось с ним при встрече с другим телом, какое наслаждение оно при этом испытывало.
Последним словом в списке Май было «честная», и Юхан знал, что именно его следует вычеркнуть.
Вообще-то честной Май не была. Совсем наоборот: она часто лгала. Бессмысленная ложь по мелочам, которая не играла никакой роли, ничего не значила. Они не говорили об этом. Юхан никогда не давал знать Май, что ему известно о ее лжи. Неловко обращать внимание гордого человека на то, что видишь его слабости. Это все равно что кинуть камень в павлина, который в минуту доверия собрался распустить для тебя свой красивый хвост. И наоборот: показывая слабому человеку, что он слаб, можно испытать настоящее удовлетворение.
Алисе, жена Юхана номер один, была слабой.
Мы с Алисе были похожи, говорил Юхан. Мы оскорбляли друг друга.
А что касается лжи Май, то, как уже было сказано, она не имела никакого значения.
Однажды давным-давно Май вечерним поездом уехала в Гётеборг. Ее пригласили выступить на скандинавском семинаре педиатров с докладом о коликах у грудных детей. Три дня без Май, подумал Юхан. Даже мысль о том, что ее не будет так долго, была для него невыносима. Когда дверь за ней закрылась, Юхан сидел в их квартире на улице Якоба Аалса и катал по столу катушку ниток. Дело было в пятницу вечером, и он думал, не поехать ли ему на их вэрмландскую дачу. Лучше уж сидеть одному на даче, чем в городе. Там он, по крайней мере, может поговорить с деревьями. Он продолжал теребить катушку. Затем сказал вслух самому себе:
— Май умеет шить.
А затем прибавил еще громче:
— А Алисе шить не умела. Алисе умела только ругаться на меня. И считать деньги. Это у нее получалось!
Юхан обвел взглядом пустую квартиру. Ему показалось, что где-то в углу раздался смех.
— Алисе, это ты! — прошипел он. — Решила меня навестить!
Он снова услышал смех.
— Ведьма! — пробормотал он.
Был поздний вечер, и Юхан знал, что раз он произносит имя своей жены номер один и пытается с ней заговорить, значит, он близок к отчаянию. Поэтому он решил, что ехать на дачу в Вэрмланд не стоит. Нет, не стоит. Завтра рано утром он поедет в Гётеборг, чтобы сделать сюрприз Май.