Через несколько минут она дошла до нужного места, показала на входе пропуск и отправилась в раздевалку. В общей раздевалке, в которой все оставляли верхнюю одежду, всегда пахло куревом, а сама она была потрёпана до такой степени, что трещины на плитке приходилось прикрывать плакатами, коих здесь висело великое множество. Маргарите повесила шубу, подошла к одному из них и громко прочитала:
-Irgendwo da vorne. По рассказам Даниила Ртищева… А ведь меня приглашали здесь сняться, но, по-моему, фильм, который выбрала я интересней, да и как-то бесчеловечно выставлять гестаповца добрым человеком, способным хоть кому-нибудь сочувствовать…
Она улыбнулась и поднялась на лифте на третий этаж, где и проходили съёмки фильма.
Она приоткрыла дверь и вошла в плохо освещённую комнату. По ней носились мужчины с камерами, а между ними бегал и матерился седой старик с пышными, как у Сальвадора Дали, усами- режиссёр. Увидев Маргариту, он бросил все свои дела и тотчас подбежал к ней, после чего схватил её за руку, прижал её к губам и радостно произнёс:
-Дорогая Гретхен, если бы вы знали, как же я рад, что вы согласились участвовать в съёмках.
-Мне очень понравился ваш сценарий, херр Гунд.
-Я очень рад, я очень рад. В нём я хотел поднять очень важную тему. Тему угнетения нацистами сексуальных меньшинств. Ведь, если подумать, в чём они виноваты? Разве можно убивать за способность любить?!
-Абсолютно с вами согласна, херр Гунд. Мне переодеваться?
-Да сейчас. Фрау Хильд уже готова, ждём только вас. Как вы помните, ваше появление начинается с постельной сцены…
-Конечно. Я пойду в гримёрную.
-Не смею вас задерживать.
Маргарита прошла в конец комнаты, мимо декораций, которые представляли собой обстановку обычной комнаты 30-ых годов. В кровати, прикрывшись одеялом, лежала Эмилия Хильд- подруга Маргариты, а также неплохая актриса, которая, однако, даже не смела думать о славе Гретхен. Мауэр, увидев подругу, кивнула в знак приветствия, на что получила воздушный поцелуй, а затем прошла в гримёрку.
В гримёрке сидели 2 костюмерши и разговаривали. Появление Маргариты отвлекло их от беседы, и одна из них подбежала к ней, чтобы сделать грим. А вторая убежала за костюмом, который представлял из себя 2 кольца и откровенный трусы. Через несколько минут Гретхен была готова, после чего вышла в съёмочный зал и прошла к кровати, собирая на себе взгляды всех мужчин.
Она прижалась к подруге, накрыла одну ногу одеялом, а другую кокетливо свесила с кровати и взяла в руки сигарету, после чего режиссёр сел на стул, махнул рукой и громко крикнул:
-Начинаем!!!
Послышался хруст и гудение, а затем началась сама съёмка.
Маргарита закурила и нежно обняла свою подругу, которая была одета также, как и она, поцеловала её и обратилась к ней, смахнув краем одеяла случайную слезу:
-Дорогая, что нам теперь делать?,- обратилась Маргарита к Эмилии.
-Я не знаю. Я каждую ночь просыпаюсь от мыслей о том, что кто-нибудь из соседей мог что-то услышать или заподозрить.
-Мы скрываемся, но в любой момент…
-Да. В любой момент… Знаешь, в соседнем доме жил один старичок, всегда добрый был такой, весёлый, а неделю назад его арестовали.
-За что?
-Я не знаю. И я даже уверена, что он ни в чём не замешан, а даже если замешан, то самое страшное, что он мог сделать это случайно плохо высказаться про власть.
-Страшные времена настали.
-Я думаю, что скоро нам придётся бежать.
-Бежать…
-Да- бежать. И не только нам, а огромному количеству людей, которое не может и не хочет жить, зная, что в любую ночь к ним могут вломиться офицеры Гестапо, увезти в казематы, а дальше…
-А куда бежать-то?
-Куда угодно, лишь бы подальше от этой проклятой страны. Хотя бы и во Францию. А что, я всегда мечтала увидеть Париж, я думаю, мы отлично проведём там время.