— Что за дела? — плаксиво заныл он. — Не хочешь, так мог и сказать! Смотри, кровь!
— Я сейчас тебе вообще шею сверну, — процедил светловолосый. — Чтобы думать забыл, как к мужикам клеиться!
Друзья смуглого – другой человек и некрасивый твилек с жёлтым цветом кожи –поспешили на помощь, склонились над поверженным.
— Ты ему нос сломал! — сообщил светловолосому твилек. — Дурак!
Человек подхватил смуглого за подмышки:
— Поднимайся, Клавдий, идём скорее к медикам! Вот тебе платочек, зажми скорее!
Троица поспешно удалилась. Светловолосый налил себе ещё полстакана, как вдруг к нему решительно приблизился владелец заведения, карикатурно похожий на человека сниввиан в короткой куртке, фартуке и белых наглаженных брюках.
— Сожалею, господин, но Вам придётся уйти. И немедленно, — сказал он.
— В чём дело? — удивился светловолосый. — Не я к нему начал приставать, а он ко мне.
— К конфликтам между посетителями у нас относятся с пониманием, — ответил сниввиан. — Дело не в этом. Ваше поведение вызывает серьёзные подозрения, что Вы нетолерант. А дройдов, имперцев и нетолерантов у меня не обслуживают.
— Ладно, — юноша полез за бумажником. — Сколько с меня?
— Ваших денег мне не нужно! — с пафосом заявил кабатчик. — Бутылку и стакан тоже можете забрать. Такие, как Вы, господин, позорят репутацию борцов за свободу!
— Странно, — криво усмехнулся светловолосый, — я думал, это нормально, что мне нравятся исключительно женщины.
Сниввиан хотел изречь что-то ещё, но холодный взгляд голубых глаз заставил его заткнуться. Пальцами одной руки взяв со стола посуду, юноша в плаще пошёл к выходу. Не замечая, что, что ещё два существа за столиком почти у самого входа тоже наблюдают за ним.
— Да ты бредишь! — понизив голос, сказал один, благообразный человек лет пятидесяти, одетый в дорогой, но изрядно потрёпанный камзол, брюки флотского образца и грубые короткие сапоги, скорее, подходящие для шахтёра или фермера. — Что ему делать здесь одному?
— А я т-тебе грю, это он! — заплетающимся языком отвечал хмельной забрак в долгополом сюртуке без воротника. — Мне ли не знать, я ж был там, когда взорвали Смт… Смрт… тьфу, хатт, станцию взорвали.
— Ты мне, конечно, друг, — с искренней улыбкой профессионального лжеца произнёс Потёртый Камзол, — но как-то я сомневаюсь. Вот, к примеру, если ты был там, почему сейчас-то не с ними, а перебиваешься подённой работой?
— Так мы это… — забрак вздохнул. — Отмечали. Ну, победу. Я лишнего и выпил. И опоздал на дежурство. Пришлось выбирать, штрафная рота или цивиль. А в штрафной роте подолгу не воюют.
— Какая жестокость! — воскликнул благообразный. — Неужели за простое опоздание…
— Вообще, я на двое суток опоздал.
— Вот как… Ну, ничего, ничего. Не грусти, приятель. Может, и хорошо, что ты в стороне от всей этой мясорубки, — быстро сказал человек. — Слушай, извини, но у меня срочное дело. Вот, расплатись за пойло, и ещё небольшая благодарность от меня за помощь.
— К-какая п-помощь?
— Эноо… А не ты ли меня свёл с хозяином склада. Бери-бери, для хорошей персоны мне ничего не жалко.
Благообразный спешил. Нельзя было упустить из виду этого повстанческого героя, никак нельзя. А, так вот он, совсем близко от кантины! Теперь-то никуда не денется! В душе человека в камзоле бурлила радость. Наконец-то, судьба преподносит ему счастливый шанс, через десять лет скитаний по задворкам, реабилитировать себя. И вновь занять место, достойное его талантов. Тогда, после прокола на Набу, только старания Благодетеля спасли его от расправы, но цена, всё равно, оказалась высока. Заниматься самой грязной работой, якшаться со всяким сбродом, вроде контрабандистов, налётчиков и мусорных князьков. Служба… Какая же это служба для бывшего доцента кафедры общественных наук, умеющего непринуждённо вести себя в самых высоких кабинетах, на светских раутах и балах? Ничего, мальчишка послужит ему обратным билетом в нормальную жизнь. Главное, знать, кому доложить.
Светловолосый пилот, и в самом деле, ушёл недалеко. Пройдя за поворот улицы, где она расширялась, а в центре был устроен небольшой сквер, приподнятый над уровнем мостовой, он сел на высокий парапет и отхлебнул из бутыли. То, что произошло двое суток назад, не покидало его разум. После триумфального завершения операции на Татуине, спасения старого друга и победы над королём преступного клана, вдруг – внезапный удар судьбы, как кулаком под рёбра, когда перехватывает дыхание. Стоило закрыть глаза, и память с изуверской скрупулёзностью воспроизводила недавние картины.
Маленькое, причудливой формы жилище. Из необычных округлых окошек на влажный тропический лес льётся теплый желтый свет. Низкая дверь. Скромное убранство хижины отшельника.