Какой-то оппозиционный деятель, одетый, как и многие, в белую свободную рубаху, дхоти и тапочки на босу ногу, начал вдруг кричать во все горло о том, что правительство не принимает эффективных мер в борьбе против контрабандистов. Буржуазный парламент есть буржуазный парламент. Правительство можно обвинить в чем угодно. Даже в попустительстве плохой погоде. В индийских условиях недостатка в материале для обвинений самого различного характера нет: тут и подрывная деятельность всякого рода сепаратистов, и столкновения на почве религиозных и социально-кастовых противоречий, и проблемы занятости, и тяжелое положение женщины. Как справиться со всем этим одному правительству, будь оно даже семи пядей во лбу? Разумеется, многие из требований оппозиции не лишены оснований: почему бы не вести более энергичную борьбу за обуздание роста цен, против инфляции, против коррупции, за реальное улучшение положения трудящихся. Однако наиболее жгучие индийские проблемы могут быть решены лишь постепенно, в течение десятилетий…
Есть в Дели на площади Тин Мурти старый, неброский дом, к которому тянутся по вечерам горожане. Много лет прожил в нем первый премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру. Люди усаживаются на скамейки во дворе, и невидимый динамик рассказывает им о жизни великого патриота. Вот в окне кабинета Неру вспыхивает свет — и людям кажется, что сам он сидит где-то там, в глубине, за письменным столом. Звучит голос Неру… Он словно размышляет вслух о путях развития Индии, о судьбе страны. «Все наши мечты о будущем новой Индии рухнут, если на истерзанный заботами мир обрушится война»…
Старшее поколение делийцев хорошо помнит цену независимости. 26 января, в день республики, когда на Раджпатхе грохочут танки, идут печатая шаг солдаты в парадных тюрбанах, движется слоновая и верблюжья кавалерия, а в небе проносятся реактивные самолеты, жители столицы оглядываются на путь, оставшийся позади. Он был нелегким. Он учит ценить сегодняшний день.
Сердце страны
Гвалиор наш поезд прошел ночью, и я в этот раз его не увидел. Я бывал в этом городе дважды — проезжал на машине. В Индии много могучих крепостей — памятников бесконечно долгой борьбы против захватчиков, Гвалиорский форт — один из самых живописных. Гигантским монолитом, узорчатой горой возвышается он над городом. Император Бабур посвятил этим башням и стенам стихи: «О, крепость крепостей, о перл из перлов Хинда!» Голубая эмаль облицовки главного дворца придает ему особое очарование. В архитектуре храмов, расположенных за стенами форта, явно ощущается соединение северных и южных традиций. Имя «Гвалиор» в 1857 году англичане произносили с трепетом. Город был одним из главных центров антианглийского восстания, до основания потрясшего империю. Восставших поддержала Рани Джанси, известная также под именем княгини Лакшмибай. Неподалеку от Гвалиора, окруженная превосходящими силами противника в крепости Джанси, она бросилась со стены и разбилась вместе с конем и привязанным к спине ребенком. Памятник отважной всаднице — одна из достопримечательностей Гвалиора. Сегодня Гвалиор славится своими тканями, спрос на которые и в Индии, и за рубежом держится уже много лет.
Из Гвалиора я добрался как-то до Кхаджурахо. Деревня эта находится на месте, где в X–XI веках располагалась столица королей династии Чанделла — Кхаджуравхака. Чанделлы построили 85 храмов. Большую часть их разрушили в разное время мусульманские завоеватели. До наших дней дошло лишь 25 этих уникальных сооружений. Восемьсот скульптур, выдолбленных в каменных монолитах, из которых построены храмы, рассказывают о быте и нравах того времени, о мире и войнах, воссоздают танцы и сцены общения богов с людьми, воспевают женскую красоту. Скульптурные композиции созданы поистине великими мастерами. Среди мотивов Кхаджурахо есть и откровенно эротические, имеющие различное происхождение. Культово-тантристская основа храмовой эротики в Индии — предмет специального исследования. Есть, однако, и наивные объяснения фигурок на фронтонах храмов. С их помощью зодчие и скульпторы надеялись уберечь храм от молнии. Богиня молнии Ваджрайогини, будучи девственницей, должна в ужасе отпрянуть, увидев такое распутство. Храмы Кхаджурахо стоят на открытом месте на высоких постаментах, их стройные профили очерчены густой синевой неба, оттенены изумрудной зеленью баньянов.
Так случилось, что я до сих пор бывал лишь в северных окраинах штата Мадхья-Прадеш, самого крупною в стране по территории и географически представляющего собой ее сердцевину. Штат этот, равный по территории Франции, обладает населением в 52 миллиона человек. Он играет огромную роль в индустриализации Индии и в развитии экономического сотрудничества ее с Советским Союзом. В Мадхья-Прадеше находится Бхилайский завод-первенец индийской черной металлургии и символ советско-индийской дружбы, предприятие, дающее ежегодно два с половиной миллиона тонн стали.
Здесь же, в Корбе, опять-таки с помощью СССР построен недавно мощный алюминиевый завод. Здесь находится угольное месторождение Синграули, на базе которого при экономическом и техническом содействии Советского Союза создается мощный энергетический комплекс.
Все в Мадхья-Прадеше крупно, масштабно, значительно — и памятники древности, и промышленность, и природа. Два национальных парка — в Канхе и Шивпури — известны каждому в Индии. В них ведется серьезная научная работа, обобщается опыт наблюдения за поведением животных.
Издав торжествующий рев, наш поезд медленно подходит к перрону Бхопала. Вокзал главного города Мадхья-Прадеша мало чем отличается от сотен других, виденных мною в разных странах. Та же спешка, толкотня, битком набитые пассажирами залы ожидания. Сам Бхопал, однако, ни на что другое не похож. Он раскинулся на холмах между двумя живописными озерами — Верхним и Нижним. Над голубой водой высятся изящные минареты и купола мечетей, фасады современных зданий, среди которых выделяется медицинский колледж.
Показывает мне город в первый раз плотный, гладко выбритый и стремительный человек в белой конгрессистской шапочке — Азиз Куреши. Начинаем мы с мечети Тадж-уль-Масджид, которую заложили в 1887 году. По ряду причин она до последнего времени оставалась не достроенной. Лишь несколько лет назад устремились в небо 70-метровые минареты из красного песчаника. Маулана попросил горожан пожертвовать часть своих сбережений на завершение строительства, и горожане не замедлили открыть срои кошельки и кубышки.
Азиз, спокойный, просветленный, стоит рядом со мной у одного из светло-серых куполов, внутри которого заканчиваются отделочные работы: здесь будет зал для особо важных заседаний. Вокруг нас раскинулся город, парящий над озерами, зеленый, умытый только что прошедшим дождем.
— Там вон, видите, две желтые многоэтажные башни и несколько домов на одной линии? — протягивает руку Куреши. — Это — новый Бхопал. А здесь, где тяжелые приземистые дома столпились в беспорядке, — старый. Между ними, правда, нет такого резкого различия, как, скажем, в Дели.
Азиз Куреши относится к разряду людей, которых все время заново для себя открываешь. До сих пор я знал, что он возглавляет в Мадхья-Прадеше общество друзей Советского Союза. Примерно через час после того, как мы познакомились, выяснилось, что он много лет занимал в штате должности министров просвещения и энергетики, а теперь, также находясь в ранге министра, возглавляет рыболовецкую корпорацию. Сейчас, глядя на родной город с высоты Тадж-уль-Масджида, он читает мне на урду свои стихи о нем. Потом оказывается, что он — знаток арабского языка и исследователь арабской литературы. В довершение всего выясняется, что на днях он закончил работу над диссертацией, посвященной развитию административной деятельности в штате.
— Я не пью и не курю, у меня много времени, — шутливо оправдывается он. — Что же касается моей общественной деятельности, то она для меня имеет особое значение. Я глубоко верю в великое будущее индийско-советской дружбы. Кстати, у нас в Бхопале уже около двух десятилетий работает институт русских исследований имени А. В. Балиги. Не хотите ли его посетить? Занятия там очень интересные и проходят они в основном по вечерам…