Два тощих и гибких рыбака стаскивают катамаран-чик на воду. Часа через три-четыре, если Ганеш проявит к ним благосклонность, они вернутся с уловом: парой акулят, рыбой-молот, тремя десятками круглых серебристых рыбешек. Их встретят такие же жилистые женщины с корзинами, в которых улов будет отнесен на рынок. Так было 500 лет назад. Так было вчера. И так — сегодня. Океан кормит людей, но держит их в напряжении, заставляет выбиваться из сил, уносит жизни.
Но сегодня в отношениях Индии с Индийским океаном возникло много нового, хоть и уживается оно пока со старым. Достаточно бросить взгляд на причалы, портовые сооружения, стапели Бомбея, Кочина, Мадраса, Калькутты, чтобы увидеть это новое — сложную современную технику, торговые, рыболовные, исследовательские суда, корпуса институтов, лабораторий. Особенно многого добилась индийская океанография.
У самого Панджима, в местечке Дона Пула, расположен национальный институт океанографии. Белоснежный шар с фотоспектрометром на башне главного здания, виден с судов задолго до того, как они подходят к берегу. С особым чувством смотрят на него с «Гавешани», хоть и приписан этот могучий красавец к калькуттскому порту. Ведь ученые на его борту — соратники и коллеги тех, кто сидит в уютных кабинетах института, ведет научную работу в его лабораториях. «Гавешани» значит «Исследователь». Это океанографическое судно — гордость индийских ученых. Оно оборудовано замечательными современными приборами.
Институт, подведомственный Совету научных и промышленных исследований, был основан в 196-6 году, вскоре после освобождения Гоа. В здании с белым шаром находится его, так сказать, штаб-квартира. Отделения института действуют также в Кочине, Бомбее, Валтаире. Семь секторов института разрабатывают проблемы физической, химической, биологической и геофизической океанографии, приборостроения.
Мистер В. В. Р. Варадачари, заместитель директора института, предлагает мне чашку клейкого чая с молоком. Скромность, отличающая людей его круга — ученых, в большой мере присуща и ему. О достижениях института говорит сдержанно, но вместе с тем доходчиво и обстоятельно.
— В области физической океанографии мы исследуем большой комплекс вопросов, связанных с эрозией берегов, сегментацией бухт, уделяем серьезное внимание взаимодействию океана с атмосферой. Большое место в нашей работе занимает изучение муссона. Правильное понимание поведения муссона зависит от того, насколько точно определен характер энергообмена между океаном и атмосферой. Особенно много материалов, связанных с муссоном, мы собрали в 1979 году в Аравийском море и Бенгальском заливе. Эти материалы все еще изучаются. Процессы, происходящие вдали от наших берегов, оказывают большое влияние на поведение муссона в Индии. Его задержка или преждевременное наступление, чрезмерное обилие дождей или их недостаток самым существенным образом отражаются на нашей экономике.
Мистер Варадачари перечисляет ряд других важных моментов в деятельности института. Это и изучение плотности воды, энергии приливов, и обследование океанского дна, и определение степени загрязнения океана и влияние этого процесса на подводную жизнь, и выявление лекарственных веществ, и поиск полезных ископаемых, и, наконец, практическая разработка тем, связанных с продуктивностью океана, с перспективами использования креветок и других организмов при решении продовольственной проблемы, которая в Индии никогда не отступала на второй план. В этой последней сфере исследования океана приобретают ключевую роль. Несмотря на «зеленую революцию», ограниченность земельных угодий страны и быстрый рост ее населения превращает океан в одну из главных надежд.
Океан призван сыграть важную роль и в улучшении энергетического баланса Индии. Ученые подсчитали, что морские приливы способны вырабатывать больше электроэнергии, чем дают ее сегодня все существующие электростанции мира. По рекомендации океанографов центральное правительство Индии одобрило проект строительства приливной электростанции в заливе Катч, в Гуджарате. Специалисты считают, что в перспективе могут быть созданы приливные электростанции в заливе Камбей (штат Махараштра) и в Сундарбане, на юге Западной Бенгалии. Индийские специалисты проявляют большой интерес к советскому опыту строительства приливных электростанций, полагают, что прототипом для таковых в Индии могла бы послужить станция, построенная в Кислой губе Баренцева моря.
Мы прощаемся, ибо мистеру Варадачари пора идти на очередное заседание Всеиндийской конференции, созванной институтом в Дона Пауле. В ней участвуют правительственные эксперты по нефти и газу, руководители ряда министерств, ученые из различных университетов, занимающиеся изучением фауны, флоры, энергетики океана, социологи. Само по себе объединение стольких творческих сил в борьбе за познание тайн океана свидетельствует о том, сколь далеко продвинулись индийцы в этой сфере. Дело поставлено на широкую ногу. И Гоа, частичка страны, за свободу которой было пролито немало крови, играет в этом деле ведущую роль.
Калькуттский лабиринт
Представить себе Калькутту по чьему-либо описанию трудно. Как трудно, скажем, вообразить, пассажирский авиалайнер на слоновьих ногах. Она состоит из несовместимостей и, кажется, этим бравирует. Все в ней обнажено до предела — и блеск, и нищета. Восторг и ужас — вот два чувства, которые здесь друг друга поминутно сменяют. Этот город, заложенный англичанами в 1690 году, был главными воротами их проникновения в Индию. Он был чудовищной опухолью на теле страны, ее позором и болью. Позднее он стал очагом многих прогрессивных движений, символом пробуждения человеческого достоинства, рабочей крепостью, колыбелью бенгальской культуры. Слишком много для одного города, но с этим ничего не поделаешь.
Я въезжаю в Калькутту с юга. Моя машина медленно движется в потоке других. Поток омывает огороженную треугольную площадку с чьим-то бюстиком в центре, беспомощную и неуместную в этом столпотворении, с трудом втискивается в узкую щель между двумя небоскребами.
Водители «Амбассадоров», которые, кстати, производятся здесь, в Калькутте, непрерывно гудят, теребят бороды, кричат что-то яростное, воздевают руки к небу. Скрежещущий, орущий, смердящий выхлопными газами поток выползает наконец на более или менее широкую улицу. Но скорость наша не увеличивается. Лепные викторианские фасады равнодушно взирают на толкотню людей и машин внизу. Полицейские в сверкающей белизной форме то и дело передвигают вправо или влево огромные металлические бочки с песком, разделяющие улицу, в зависимости от того, с какой стороны поток в данный момент более интенсивен. В самой гуще движения замечаю коляску, в которой сидят, оживленно беседуя, две молодые женщины в полупрозрачных вишневых сари, отороченных золотом. Тащит коляску босоногий рикша.
Еще несколько лет назад Калькутта называлась в числе крупнейших азиатских городов, покончивших с этим бесчеловечным видом транспорта. В 1978 году, приехав из кишащей велорикшами Дакки, я не встретил в Калькутте ни одной велоколяски. Лишь кое-где в переулках сохранялось еще небольшое количество бегающих рикш. Сейчас, в 1984-м, велоколясок по-прежнему нет, но бегающие, обливающиеся потом рикши снова вышли из переулков на магистрали. Транспорт города, насчитывающего 9 миллионов 165 тысяч жителей, не справляется с перевозками, а число жаждущих найти хоть какую-то работу растет…
Транспорт — одна из самых тяжких проблем любого мегаполиса. В Калькутте и ее предместьях на расстояние в каких-нибудь 30 километров уходит два часа! Но дело не только в избытке транспорта. Оно и в его недостатке. Калькуттская транспортная корпорация, созданная в 1948 году, насчитывает полторы тысячи автобусов. Однако лишь 600 из них курсирует по улицам, перевозя ежедневно полтора миллиона пассажиров. Процент использования наличных транспортных средств едва достигает в Калькутте 42, тогда как в Бомбее, например, этот показатель равен 91. Главная причина — скученность построек, узость улиц. Для того чтобы городской транспорт функционировал успешно, в его распоряжение должно быть предоставлено примерно 30 процентов площади города. В Калькутте же проезжие части улиц, переулков и площадей составляют лишь 6,4 процента занимаемой ею территории. Есть и другие причины недостаточно полного использования транспортных средств, такие, как ветхость значительной части автобусного парка, мошенничество должностных лиц, наживающихся на незаконном прокате автобусов вне пределов города, частое вскрытие мостовых в целях устранения повреждений в состарившемся подземном хозяйстве. Но главная причина — отсутствие пространства. Так что единственная надежда Калькутты — метро.