Дронго молча слушал полковника. У него были такие же сомнения, но он не прерывал Джибладзе, давая ему возможность высказаться.
– Мы опрашиваем всех соседей и знакомых генерала, но пока никаких результатов нет, – признался полковник. – Задействована вся наша агентура, мы установили наблюдение за сотрудниками посольств России и Ирана, которые могли быть на связи с возможными организаторами преступления. Но пока не имеем ничего конкретного. Никаких следов.
– Дочь генерала видела убийцу, – напомнил Дронго.
– Она видела его в тот момент, когда он уже убегал с балкона на внутреннюю лестницу, – пояснил Джибладзе, – рассмотрела только его спину. Дочь услышала выстрел, вбежала в комнату. Генерал был убит, пистолет валялся на полу, а убийца уже был на лестнице.
– Она кричала?
– У нее был шок. Даже вызывали «Скорую помощь». Ей было очень плохо. Она закричала и потеряла сознание. Но ее крик услышали несколько соседей, которые выглянули в окно и увидели убегающего человека. Только ни один из них не разглядел его лица.
– Так что, никто не сможет его опознать?
– Убийца был в черной кепке, надвинутой до бровей, – пояснил Джибладзе, – все запомнили эту кепку и темную кожаную куртку. Больше никаких особых примет никто не разглядел.
– Он был высокого роста?
– Чуть выше среднего. Но бежал уверенно, точно зная путь.
– Свидетели ничего не говорят про его руки?
– Что? – не понял Джибладзе. – Про какие руки?
Тамара тоже не поняла вопроса и недоуменно взглянула на Дронго.
– Они должны были обратить внимание на его руки, – пояснил тот. – Насколько мне известно, на оружии, из которого застрелили генерала, не нашли отпечатков пальцев постороннего человека. Только самого Гургенидзе. Если преступник выстрелил и бросил пистолет на пол, чтобы сбежать, он должен был выскочить на балкон и перелезть на внутреннюю лестницу будучи в перчатках. Ведь дочь генерала вошла в комнату, как только услышала выстрел. Если преступник опытный, а неопытный не пошел бы убивать генерала полиции в его доме, то он не должен был снимать перчатки. А если не снял, то свидетели должны были обратить внимание на этот запоминающийся факт. В противном случае его отпечатки должны были остаться повсюду на перилах. Вы проверяли отпечатки пальцев во внутренних дворах?
Джибладзе изумленно посмотрел на Тамару, потом на Дронго.
– Наши специалисты проверили все лестницы, по которым убегал убийца, – ответил он. – Мы даже задействовали нашего кинолога с собакой. Но след оборвался на улице, очевидно, убийцу ждала машина. Сейчас мы пытаемся идентифицировать все отпечатки, найденные на перилах внутренней лестницы. Никто из свидетелей не сказал, что убийца был в черных перчатках. Ни один человек.
– Тогда получается, что он успел их снять, и его отпечатки должны были остаться, – заявил Дронго.
– Проверяем, – мрачно буркнул Джибладзе, – однако пока нет никаких новых данных.
– Мне хотелось бы осмотреть место убийства, – сказал Дронго.
Тамара тут же покачала головой.
– Нет, – отрезал Джибладзе, – только не сегодня. Сами понимаете, о смерти генерала Гургенидзе объявлено официально, сегодня три дня, как он умер, а по нашим обычаям…
– Я знаю, – невежливо перебил его Дронго, – но я мог бы осмотреть дом, пока люди будут на кладбище.
Джибладзе опять сначала посмотрел на Тамару, затем перевел взгляд на Дронго.
– Нет, – снова повторил он, – сегодня нельзя беспокоить людей. Они соберутся после похорон, чтобы почтить память генерала. Даже следователи прокуратуры и наши сотрудники приняли решение сегодня не беспокоить членов его семьи и близких друзей. Сегодня никак не получится, извините.
– Когда похороны? – спросил Дронго.
– Через полтора часа, – посмотрев на часы, откликнулась Тамара и перешла на английский: – Только не вздумай сказать, что ты хочешь туда поехать.
– Обязательно поеду, – разозлился Дронго и по-русски обратился к полковнику: – Вы сами поедете на кладбище?
– Конечно, поеду. Мы были с ним знакомы больше пятнадцати лет.
– Вы с ним дружили?
– Мы были хорошие знакомые, – уточнил Джибладзе.
– Как вы думаете, он мог сам застрелиться?
– Никогда, – убежденно произнес он. – Это было не в характере генерала. Если вы намекаете на нашего бывшего секретаря по национальной безопасности, то там совсем другой случай. Его довели журналисты своими грязными публикациями. И он был не таким сильным человеком, как Гургенидзе, – не выдержал такого давления. А генерал привык к тому, что на него постоянно оказывали давление со всех сторон. Работать на такой ответственной должности в маленькой стране – значит, быть постоянно на виду. И часто приходится отказывать друзьям, близким. Гургенидзе был одним из самых порядочных людей, каких я только встречал в моей жизни. Он никогда не стал бы стреляться.