Когда умрут газеты

Смерть альтернативных подписных агентств, не сумевших набрать достаточный для выживания портфель заказов, уже сейчас сокращает предложение, а тем самым выручку прессы и тиражи. Что будет, когда достаточных для себя портфелей не смогут собрать гиганты подписки и розницы? Их смерть не будет плавной.

Схожая перспектива смертельного порога ожидает и полиграфию с бумажной промышленностью (те их дивизионы, которые заточены на газеты). Рассчитанные на массовый оборот, газетные машины остановятся при снижении оборота ниже пороговой величины.

Ведь этот бизнес подобен велосипеду: держится, пока едет. Чуть только перестанешь крутить педали — упадет. Держать без дела огромные ротационные машины, которые делают многотысячетиражную газету за двухчасовой «вжик», — бессмысленно. А ничего другого они не умеют. И если остальная полиграфия легко переходит на промышленную упаковку и этикетки, то именно газетные машины, а также сверхтонкая бумага плотностью 40–50 граммов — ни для чего больше не нужны. Когда спрос на все это снизится ниже уровня достаточной загрузки — все это перестанет существовать.

Торопливость самоубийцы

И, наконец, одной из причин умирания прессы станут усилия самих издателей.

Ведь они ищут способы жизни после смерти. Они будут способствовать распространению планшетных читалок и прочих технологий, якобы продлевающих газетный бизнес, а на самом деле — убивающих его. Потому что, увлекшись иллюзией перехода на специальную читалку, издатели сами, инициативно будут закрывать газеты, переводясь в цифру (понятно же, что фактическими убийцами газет, принимающими решения о закрытии, станут сами издатели).

Специальные газетоподобные читалки не приживутся. Никакой специальный гаджет не устоит перед гаджетом с такими же способностями, но еще и с кучей других. Любой плоский ридер будет иметь выход в сеть, возможность разговоров, игр, работы с файлами. Эволюция скрестит читалки с другими устройствами. Разве кто-то еще пользуется пейджером, когда в телефоне тоже есть текстовые сообщения?

А раз в одном устройстве совмещены все возможности, то потребление i-газеты в таком устройстве рано или поздно будет вытеснено другими возможностями. Передовые издатели, продвигающие ридеры, продвигают прогресс, но не чтение электронных газет. Специализированные читалки укокошат прессу, но и сами не выживут. Так что, стимулируя переход на электронные носители, передовые издатели ускоряют смерть прессы, причем зазря.

В следующих колонках порассуждаю о факторах, тормозящих умирание прессы, а также о сроках смерти конкретных видов прессы[54].

Когда же умрут газеты — II. Осталось 20 лет

Основное возражение против смерти газет — привычка. А привычка привязана к поколению. Вот и срок жизни газет

Осевое поколение

Демографический переход, описанный С.П. Капицей[55], помимо всего прочего привел к тому, что в России во второй половине XX века образовалось особое поколение. Многие люди, родившиеся в 1930-х — 1940-х годах, в детстве босыми пахали землю на тощих коровах. В зрелом возрасте они работали на заводах ВПК и покоряли космос. А в старости они осторожно нажимают указательным пальцем кнопки на мобильнике, иногда попадают в интернет и смотрят по телевизору весь этот срам, который в их детстве был немыслим не только технологически, но и морально.

Это поколение родилось в аграрной эпохе, укрепляло индустриальную и попало в постиндустриальную. Три эпохи в одном поколении. Такого в истории планеты не было никогда. Им повезло.

А в странах, куда демографический переход доберется еще позже, возможны, наверное, и четыре эпохи в одном поколении — включая первобытную, с собирательством. Эти люди должны сходить с ума.

Для красоты назову это поколение осевым. Оно осевое потому, что до него эпоха была гораздо больше поколения. А после него — эпоха равна поколению или даже меньше поколения. Сгущенка времени.

Без права наследования

Идея осевого поколения нужна здесь для того, чтобы понять: после этой исторической «оси» каждое поколение будет жить в своей культурной и технологической эпохе.

Связь между поколениями низводится к родственной и все менее остается культурной. Внуки и деды теперь — вообще разные народы. Культурное наследство отменяется или переходит в категорию исторического наследия.

Применив эти наблюдения к исторической судьбе прессы, мы можем точно утверждать: после осевого поколения чтение газет, как и многие другие социальные привычки, не будет передано по наследству. Привычки будут обитать только внутри поколения и будут обусловлены потребностями самого поколения, но не наследством. Сын больше не будет выписывать «Науку и жизнь» потому, что ее выписывал отец. Семейные традиции подписки уже прекращаются.